«– А что, если мы не пойдем в школу?
Я ему ответил, что нехорошо пропускать уроки, что учительница будет недовольна, что мой папа мне говорил, что надо много работать, если хочешь чего-то добиться в жизни и стать летчиком, что это доставит маме неприятности и что некрасиво обманывать. Альсест мне сказал, что после обеда будет арифметика, тогда я с ним согласился. И мы не пошли в школу».
Итак, знакомьтесь банда шалопаев, прямиком из младших классов.
Читать далее
Часть первая
Часть вторая
Часть третья
Часть четвертая
ЧЕМ БЫ ДИТЁ НЕ ТЕШИЛОСЬ, ЛИШЬ БЫ НЕ ВЕШАЛОСЬ
Когда-то по Одессе ходила такая хохма. Кроссворд. Русская народная забава из шести букв. Правильный ответ – погром. Сейчас у россиян-лингвистов появилась иная забава. Они стали сочинять теории по поводу слов, не попавших на страницы словарей вплоть до настоящего времени. Либо слов, имеющих в словарях совершенно иные значения, нежели при нынешнем применении их в устной речи.
Российская «Культура письменной речи» публикует материал «О происхождении «лажи». Это слово «обрело в наши дни столь необычайную популярность, что составители нового «Толкового словаря современного русского языка» были вынуждены посвятить ему отдельную статью… Слово «лажа» – обман; ложь».
Говоря одесским языком, составители вышеназванного словаря облажались.
Читать далее
Альбрехт Дюрер. Набросок
Недавно я задал себе и другим читателям вопрос о сущности литературного шедевра, и вот сегодня я попытаюсь дать на него ответ, обозначив «возможные» безошибочные признаки того, что прочитанная нами книга претендует на столь высокую оценку.
1. Литературный шедевр – это книга, судьба которой проверена на прочность временем и вызывает или должна вызывать уважение по причине реального, а не выдуманного кем-то бессмертия, основанного на высшем мастерстве. Пример: «Гамлет» Шекспира, «Дон-Кихот» Сервантеса, «Божественная Комедия» Данте.
Читать далее
У Издатиэля была тесная машина. Все свободное место занимали томики Толстого и Толкина. Издатиэлю пришлось выкинуть руль, чтобы взять Писатиэля на руки.
У Писатиэля пока не было машины. Но он был ценным писатиэлем. Издатиэль публиковал его на радость себе, читатиэлям и их драконам. Он уже опубликовал шесть книг серии «Попаданцев в десант».
Писатиэль был пьян, безумен и вооружен новыми идеями. Его хотели все издатиэли. Однако завоевал только один, такой же пьяный и безумный.
Встречные машины в ужасе сворачивали на обочину.
— В тесноте, дани в обиде. То-толкин, То-толстой… Они нужды мне. И вы нужды мне.
— И вы – мне. Обни…минимите меня.
Издатиэль обнял Писатиэля и поцеловал в щеку. Они ещё не спали вместе, но все было впереди.
Сейчас они ехали домой к Издатиэлю. Они возвращались со встречи с читатиэлями, от которых устали и ещё раз устали.
Читать далее
Как мы помним из рассказа «Хиж», однажды к самопулеметному писателю Григорию Чаю пришёл Хиж и протащил его через ситечко. Ситечко то было столь мелким, что больше Григория и не видел никто.
С тех пор прошёл год. Один из вроде как друзей (именно вроде как друзей) Григория Чая, Леонид Гермес (по-настоящему – Стуков), также хотел выиграть конкурс Хиж. О том, что в мире имеет место и существо Хиж, он ничего не знал. Леонид Гермес тусовался на сине-серых сайтах, много тусовался и испытывал сексуальное возбуждение от комментирования. Как многие, конечно же, знают, есть такая штука, как цмыкание клавиатурой на скорость с целью накомментировать на-гора и стать стахановцем-комментатором.
Читать далее
Полагаю, не нужно уточнять, что поэт – явление более редкое, чем стихописец. В свою очередь, стихописец не обязательно должен являться борзописцем, хотя рассматривая оба явления, можно сравнивать их с такой штукой, как множества.
Мы знаем, что у множеств есть поля.
Множества могут не пересекаться, могут пересекаться, могут находиться одно внутри другого как полностью, так частично – края будут не совсем одно в другом, а значит, поэт есть стихописец – это точно, а вот стихописец не обязательно поэт – это другое «точно», и я думаю, навряд ли кто меня оспорит.
А потому, сразу начнём классифицировать любителей строчить столбиком.
Начнём снизу, то есть, с одноклеточных.
Читать далее
Говорить о хороших книгах можно бесконечно. Бывает присядешь в приятной компании творческой интеллигенции, обсуждающей за рюмкой кофе современную литературу, а время стремительным домкратом приближает полночь и закрытие метрополитена… Но о коварстве стрелок циферблата речь пойдёт в другой раз, а сейчас всё внимание двум произведениям, которые стоит прочесть, будь вы хоть слепой или слабоумный. Во втором случае, это даже не рекомендация, а требование, потому как жить не по лжи — самая устойчивая координата нравственности в демократическом, мультикультурном и свободном обществе!
Инакомыслящий Довлатов, как и все «несогласные» хорьки, по меткому выражению Василия Ерну: «это продукт коллаборационизма между советскостью и антисоветскостью», надо отдать ему должное, ещё и неплохой писатель. «Заповедник» лёгок, прост и необыкновенно лиричен. Мятущаяся душа главного героя — интеллигента и «узника совести», волею судьбы застрявшего в «совке», представлена с поразительным гиперреализмом. И окружающая его действительность: алкаши, коммунисты, сексоты и неудовлетворённые женщины, ещё больше оттеняет простой и застенчивый гений совестливого диссидента.
Читать далее
Сюжет пьесы Камю основан на книге Светония «Жизнь двенадцати цезарей». Пьеса была написана в 1937 году, но Камю многократно переделывал ее текст, и свой окончательный вид трагедия обрела лишь спустя двадцать лет. Это свидетельствует о том, какое важное место занимало это произведение в творческой биографии писателя.
В центре драмы образ Калигулы — правителя Рима, наделенного безграничной властью. Калигула — это человек бунтующий, осознавший абсурд мира и решивший выбраться из него любой ценой. Бунт Калигулы направлен не только против всемогущих богов, но, прежде всего, это бунт против изначального несовершенства мира, в котором вынужден жить человек. Ущербность жизни и ее неполнота, которую так трагически ощущает Калигула, заставляет его вносить новые, зачастую жуткие смыслы в окружающий мир.
Читать далее
Итак, позавчерашняя беседа. Госпожа К. Двадцати со средним лет, занималась в Северной Корее весьма интересным (но отнюдь не экзотичным) частным бизнесом – у барышни была частная залоговая библиотека. Книги давала почитать под залог и, разумеется, за денежку. 300 вон (15 американских центов) – книга обычная, 100 вон (5 американских центов) – манга с картинками.
Читать далее
Пару лет мое рабочее место находилось на складе среди альбомов по искусству, дизайну, архитектуре и фотографии. Так бонусом к зарплате и работе по духу, мне досталась возможность знакомиться с лучшими работами, которые уже кто-то специально собрал, снабдил комментарием и словно для меня приготовил. Там я открыл альбом Robert Capa, а, увидев фотографию
