Воскресное чтение. Джон Эрнст Стейнбек «Квартал Тортилья-флэт»

(отрывок из романа)

Глава IV. О том, как хороший человек Хесус Mapия Коркоран против воли стал орудием зла

Жизнь Пилона и Пабло текла спокойно и очень приятно. По утрам, когда солнце выплывало из-за сосен, а далеко внизу искрился и играл волнами голубой залив, они неторопливо и задумчиво поднимались с постелей.
Солнечное утро – это время тихой радости. Когда высокие мальвы усыпаны сверкающими росинками, на каждом листке трепещет драгоценный камень, пусть ничего не стоящий, но зато прекрасный. Эти часы – не для спешки, не для суеты. Утро – время неторопливых, глубоких, золотых мыслей.
Пабло и Пилон в синих бумазейных штанах и синих рубахах рука об руку спустились в овраг за домом, а вернувшись, расположились на крыльце греться на солнце, слушать рожки рыботорговцев на улицах Монтерея и обсуждать сонно и рассеянно происшествия, волнующие Тортилья-Флэт, ибо каждый раз, пока земля оборачивается вокруг своей оси, в Тортилья-Флэт успевает произойти тысяча важнейших событий.

На крыльце они предавались блаженному покою. Только пальцы их босых ног порой постукивали по теплым доскам, отгоняя надоедливых мух.
– Если бы это была не роса, а бриллианты, – сказал Пабло, – мы бы разбогатели. Мы бы пили без просыпу всю жизнь.
Но Пилон, несший проклятие педантизма, возразил:
– Тогда бы у всех было много бриллиантов. И они ничего не стоили бы, а за вино всегда надо платить. Вот если бы вдруг пошел винный дождь, а у нас была бы цистерна, чтобы его собирать…
– Только чтобы дождь шел из хорошего вина, – перебил Пабло. – А не из того паршивого пойла, которое ты приволок в прошлый раз.
– Я ведь за него не платил, – сказал Пилон. – Кто-то спрятал бутылку в траве у дансинга. Чего же ты хочешь от найденного вина?
Читать далее

ЛитМузей. Лидия Винничук. Философы-учителя в древнегреческом образовании

Лидия Винничук «Люди, нравы и обычаи Древней Греции и Рима», отрывок из книги

Cover image

Первые философы, ионийские мыслители, не были учителями или лекторами. Лишь в VI в. до н. э. Анаксимандр, а за ним Анаксимен пытались делиться своими знаниями.

В Италии, в Элее, возникла элейская школа, с которой связаны имена Ксенофана из Колофона и Парменида (VI–V вв. до н. э.); как о формально организованном институте можно говорить о школе Пифагора. Школы эти, однако, развивали свою деятельность вне пределов Греции в собственном смысле слова.
Читать далее

В-Глаз от Ольги Кай. «Сойка-Пересмешница. Часть 1» – на полуслове…

«Голодные игры» (англ. The Hunger Games) — фильм режиссёра Гэри Росса по одноимённому роману Сьюзен Коллинз.


«The Hunger Games: Mockingjay — Part 1» (2014, США)

75-ые Голодные игры изменили все. Китнисс нарушила правила, и непоколебимое до той поры деспотичное правление Капитолия пошатнулось. У людей появилась надежда, и ее символ — Сойка-пересмешница. Теперь, чтобы освободить захваченного в плен Пита и защитить своих близких, Китнисс придется сражаться в настоящих битвах и стать еще сильнее, чем на арене игр.

голодные игры

Странное дело – из всей книжной трилогии «Голодных игр» именно третья часть запомнилась меньше всего. Не скажу, что ее было неинтересно читать, или что она была нелогична, с «ляпами» и нестыковками… нет. Но что-то помешало ей удержаться в памяти. Возможно, отношение автора – бывает, когда автору самому неинтересно писать, это видно читателю. Идея отображена, эмоциональное же наполнение оказалось недостаточным. А так как у меня лично память эмоциональная, то со всеми вытекающими…

И вот именно эту третью книгу решили зачем-то разбить на две части.

Первый фильм «Голодные игры» мне понравился как иллюстрация к произведению, но не понравился как самостоятельное произведение – за экшеном во многом потеряли суть книги, сам смысл написанного, атмосферу дичайшей неправильности, невозможности происходящего, которая становилась тем острее, чем сильнее перекликалась с современностью.
Читать далее

Jane The Reader. Ольга Аросева «Без грима на бис»

Исторически так сложилось, что я читаю все, что читает моя мама. Ограничений никогда не было (до сих пор недоумеваю, как она не отняла у меня лет в двенадцать «Кысю» Кунина, где нецензурная лексика встречается через слово). Что-то было интересным, что-то — не очень; на фантастику, например, я подсела абсолютно самостоятельно (и мы до сих пор ругаемся на эту тему). Но у меня осталась привычка к чтению мемуаров — даже тогда, когда человек, написавший их, является для меня совершенной терра инкогнита. Впервые автобиография Ольги Аросевой попала в мои руки именно через маму — мне было около четырнадцати. И она меня очень, очень зацепила тогда — не фактами, а каким-то общим настроением. Уже несколько лет я хотела освежить впечатления от нее: как оказалось, это была очень хорошая идея, потому что, начав читать, я с ужасом осознала, что не помню ни одной детали из произведения.

Читать далее

Гонево-час на Книгозавре. Суровые стихи Бориса Суросевова

Борис — личность одиозная и сакраментальная (список эпитетов можно продолжить, главное,чтоб повеличественнее и с интригой). Поэт, лингвист и народный филолог, основатель философского направления стрючкизма как способа защиты семантики слова в условиях высушивания парадигматических связей. (подробнее тут)

Время от времени он появляется на страницах нашего портала, да просто так, чтоб всех встряхнуть, и каждый раз я думаю, прочитывая новые поэтические сроки народного поэта — наверное, литературный вечер, где суровый Борис сам декламирует свои суровые стихи — то еще зрелище, полное чистого удовольствия.
Но пока приходится удовлетворяться (довольствоваться?) тем, что есть. А есть — новая поэма Бориса Суросевова под многозначительным названием «Бубочник».

pic.jpg

Далеко

Учение, развивая тему круга,
Наматывая концепцию коллайдера
На все, на что можно наматывать,
О сущностях далей
Так же слепы в ощущеньях
Как трезвенник в рассуждениях о винах,
Красных, белых иль желтых.

Осенний стих

Нельзя сказать – лежу,
Ведь заяц не лежит.
Он снежен и прекрасен.
Пойти, сожрать.
Нет здесь пути иного.
Сожрать, мечтать.
Сожрать, мечтать.
Читать далее

Воскресное чтение. Артур Кальмейер, стихи

ОБЕТОВАННАЯ

Сорвался хамсин, беспощадный загадочный зверь
Всадники армагеддона сеют мельчайший песок
Засыпая глаза колкой пылью пустынь аравийских
Забивая ноздри и горло злобой джиннов востока.

Липкий наждак твоей кожи скоро поднимет барханы,
Треснет лепёшкой иссохшей
Прольётся маслом олив
Это святая земля
Обетованная сладость
Пункт назначенья
Конечная станция
Всем выходить из вагонов.

Архангел встречает гостей
Привет, говорит Джебраил
Вы прибыли вовремя, будет диктант
Сто четырнадцать сур
Писать только кровью
Не важно, своей ли, чужой
На красном арабском песке
Торопитесь, у нас ограничено время
Хамсин засыпет песчаным покровом следы
Всех, кто не уложился в регламент.

Читать далее

Елена Блонди. Путешествия Артура Кальмейера

Когда читаешь хорошие стихи, а особенно, когда они очень и очень хорошие, приходит искушение, говоря о них — подпеть, написать что-то тоже вразлет, тоже поэтическое, и дело даже не в том, что хочется сознательно или подсознательно сказать читателям, смотрите, я тоже умею, со словами-то. А в том, что хорошие стихи гармонизируют мироздание, заставляют его звучать, как надо, и читатель это звучание слышит. И читатель с хорошим читательским слухом желает зазвучать тоже, просто так, чтоб мелодия была и подольше не кончалась.
То есть, это достоинство тех стихов, что вынуждают к изменению речи, и стихи Артура Кальмейера именно таковы. Но я не буду токовать, потому что сейчас цель все-таки другая. Оставим мироздание в покое и сначала познакомимся со стихами и автором.
Читать далее

Jonny_begood. Пер Петтерсон «Пора уводить коней».


Это роман стал событием не только в Норвегии. В 2007 году он включен в десятку лучших книг по версии «The New YorkTimes Book Review», и по сей день «Пора уводить коней» остается одним из самых продаваемых норвежских романов во всем мире. Секрет его успеха раскрыть не так уж и сложно. Во-первых, Петтерсон блестящий стилист. Его слог завораживает, язык романа в меру описателен и лишен экспериментов, непонятных неискушенному читателю. Во-вторых, он пишет о жизни просто, но вместе с тем глубоко.
В большой степени поспособствовала успеху и композиция романа. Ретроспективные главы, повествующие о юности главного героя, чередуются с бытописанием его жизни в преклонном возрасте. Причем, главы о размеренной отшельнической жизни старика в деревне не менее интересны, чем драматичное сюжетообразующее повествование о его юности. Основной конфликт романа прост и вечен, как сама жизнь: двое мужчин, каждый из которых имеет свою семью и детей, любят одну женщину. Однако, от этого роман не превращается в банальную мелодраму. Лето, проведенное в деревне и последующий уход отца из семьи – события, которые становятся для Тронда Сандера отправной точкой в познании самого себя. Счастье от сельского уединения, тяжелой работы в тандеме с отцом, становится для Тронда недолгим. Вернувшись в город, он понимает, что больше может не увидеть отца. Кажется, что он готов пережить потерю любимого человека, ведь главное, что он усвоил за лето – «ты сам решаешь, когда тебе станет больно». Отец заранее готовит сына к тому, что произойдет. Но личная драма, пережитая в юности, не проходит бесследно. В старости Тронда преследует мысль о том, что он проживает чужую судьбу. Он многое понимает, увидев себя и бывшую жену во сне: Читать далее

Чашка кофе с Еленой Блонди. Меж двух Елен что происходит…

Я иногда не успеваю сказать о важном, потому что с утра у меня слова, и вечером слова и ночью тоже, так что от клавиатуры ухожу подальше (в поля), чтоб перерывы делать настоящие. А сказать надо-надо.
Есть люди, с которыми я разговариваю о литературе, по-настоящему, их можно по пальцам пересчитать, и вот чем горжусь, пальцев одной руки не хватит, этих людей побольше будет. Так вот, Лена Коро, которая приезжала недавно буквально на пару дней, это один из постоянных моих прекрасных собеседников на литературные темы. Лена знает в сто раз больше меня о писателях и литературе, у нее быстрый и очень метко направленный ум, она сразу понимает, куда именно я хочу поговорить, и бывает, достает из еще несказанного — верное. Как хамелеон, щелк языком, и вот она — муха издалека (Лена, прости, так увидела))). И не обязательно ее мысли совпадают с моими, мы и поспорить можем, но, кстати, спорим крайне редко, а чаще довольно эмоционально громоздим, тут же разбираем, тут же наводим порядок, и — достраиваем картину мира, делая ее устойчивее и шире. Отходим, любуясь (эдакие литературные домохозяйки).
Читать далее