Воскресное чтение. Достоевский Ф.М. «Вечный муж»

(чтение Бориса Гусева)

Вечный муж

(рассказ)

I Вельчанинов

Пришло лето — и Вельчанинов, сверх ожидания, остался в Петербурге. Поездка его на юг России расстроилась, а делу и конца не предвиделось. Это дело — тяжба по имению — принимало предурной оборот. Еще три месяца тому назад оно имело вид весьма несложный, чуть не бесспорный; но как-то вдруг всё изменилось. «Да и вообще всё стало изменяться к худшему!» — эту фразу Вельчанинов с злорадством и часто стал повторять про себя. Он употреблял адвоката ловкого, дорогого, известного и денег не жалел; но в нетерпении и от мнительности повадился заниматься делом и сам: читал и писал бумаги, которые сплошь браковал адвокат, бегал по присутственным местам, наводил справки и, вероятно, очень мешал всему; по крайней мере адвокат жаловался и гнал его на дачу. Но он даже и на дачу выехать не решился. Пыль, духота, белые петербургские ночи, раздражающие нервы, — вот чем наслаждался он в Петербурге. Квартира его была где-то у Большого театра*, недавно нанятая им, и тоже не удалась; «всё не удавалось!» Ипохондрия его росла с каждым днем; но к ипохондрии он уже был склонен давно.

Это был человек много и широко поживший, уже далеко не молодой, лет тридцати восьми или даже тридцати девяти, и вся эта «старость» — как он сам выражался — пришла к нему «совсем почти неожиданно»; но он сам понимал, что состарелся скорее не количеством, а, так сказать, качеством лет и что если уж и начались его немощи, то скорее изнутри, чем снаружи. На взгляд он и до сих пор смотрел молодцом. Это был парень высокий и плотный, светло-рус, густоволос и без единой сединки в голове и в длинной, чуть не до половины груди, русой бороде; с первого взгляда как бы несколько неуклюжий и опустившийся; но, вглядевшись пристальнее, вы тотчас же отличили бы в нем господина, выдержанного отлично и когда-то получившего воспитание самое великосветское. Приемы Вельчанинова и теперь были свободны, смелы и даже грациозны, несмотря на всю благоприобретенную им брюзгливость и мешковатость. И даже до сих пор он был полон самой непоколебимой, самой великосветски нахальной самоуверенности, которой размера, может быть, и сам не подозревал в себе, несмотря на то что был человек не только умный, но даже иногда толковый, почти образованный и с несомненными дарованиями. Цвет лица его, открытого и румяного, отличался в старину женственною нежностью и обращал на него внимание женщин; да и теперь иной, взглянув на него, говорил: «Экой здоровенный, кровь с молоком!» И, однако ж, этот «здоровенный» был жестоко поражен ипохондрией.

Читать далее

Воскресное чтение. Борис Гусев «Отпуск (444 рассказа или четырёх-частный роман)», фрагменты

1.Рассказ

проснулся с верным ощущением, что напишу сегодня рассказ. В этом рассказе должны были быть две главные героини, Катя и Элла (фокусницы-иллюзионистки, выступающие на теплоходах, приличных ночных клубах, а так, хоть на детских утренниках и новогодних торжествах, суть их выступления, помимо ловкости рук, была в том, что как бы главная Катя постепенно отходила на задний план, и вперёд выступала будто бы ассистирующая Элла, затейливо и со вкусом обыгрывалось в их представлении поверженное чванство и зазнайство, всем было весело и смешно, одним словом, нравилось). Помимо этих девушек, (которым, собственно, хорошо за тридцать) в рассказе, в качестве некоего, не совсем ясного, а говоря прямо, мутного, элемента должен был выступать ещё один персонаж, скажем я, ну, так, в более-менее приближении. И короче там шухер какой-то, на корабле ли, в ночном клубе ли, а тут такой себе я …, а, да, а они сами — сиамские близнецы, ну так, короче, ничего и не придумал (чего тут придумаешь, работаешь как конь педальный, чтобы скорее росла, понимаешь, платёжеспособность)…

20

 
Читать далее

Jonny_begood. По ком звонит колокол

В прошедшем году я много слушал Хемингуэя. Благо издательский дом «Союз» выпустил серию неплохих аудиокниг, прочитанных известными актерами. Так получилось, что ни об одной из них я не написал. Почему мне так трудно писать о творчестве Хэма? Наверное, потому, что в его книгах все просто, все на поверхности. И вовсе не стоит «добираться до сути» или выискивать несуществующие подтексты. Хемингуэй творил не для этого. И все же, мне хочется оставить кое-какие мысли по поводу романа «По ком звонит колокол». Самого эпического из его произведений. Эпического не по хронологии (действие происходит в течение 3 дней), а по насыщенности.
Читать далее

Сергей Сумин. Сто шедевров мировой литературы. Владимир Набоков «Защита Лужина»

Книга эта – обычный фантом, коим являются и все остальные русскоязычные романы Владимира Набокова. Структуру романа можно было бы сравнить с хитроумной головоломкой или ребусом, если бы не его явные художественные достоинства. Архитектоника романа, его пространство потрясающе выверено.
Читать далее

Jane The Reader. М. Кутзее «В ожидании варваров»

 

Я была заворожена этой книгой. У Кутзее замечательная манера писать: во время чтения в моей голове звучал низкий мужской голос, повествующий о событиях — голос судьи, от имени которого идет рассказ. Это немолодой человек, имеющий вес в городе и проведший большую часть своей жизни на окраине Империи. Он образован, в свободное время он изучает древние сооружения и пытается расшифровать надписи на раскопанных табличках. Но он живет в неспокойное время: в пограничных землях ходят слухи о волнениях среди варваров, и Империя решает принять некоторые предупредительные меры, захватывая пленных и проводя разведку боем. Судья же видит, насколько топорны и грубы эти методы — вся книга выстроена в форме его внутренних рассуждений, его взгляда на события, его копаний в себе. Медленные, тягучие мысли, взрывающиеся иногда лихорадочными действиями — вот каков роман Кутзее.
Читать далее

Happy_book_year. Любимая книжка Чарли Кука (впечатления от…)

Совершенно потрясающее стихотворение Джулии Дональдсон (существует, как книжка, в не менее замечательных иллюстрациях Акселя Шеффлера).

Любимая книжка Чарли Кука

Уселся в кресло Чарли Кук —
вот этот вот самый мальчишка:
покой и тишина вокруг,
в руках любимая книжка…

 
Читать далее

Переводы Елены Кузьминой. «Мы получаем то, что хотим, когда уже больше не хотим этого»… из дневников Чезаре Павезе

«Мы не помним дни; мы помним мгновения». (28.7.1940)

«Религия состоит из веры в чрезвычайную важность всего, что с нами происходит. Поэтому она никогда не исчезнет из мира». (13.10.1938)

«Великие влюбленные всегда будут несчастны, ведь для них любовь огромна, и поэтому они требуют от своих возлюбленных той же интенсивности мысли, коей обладают по отношению к ним сами – в противном случае чувствуют, что их предали». (14.10.1940)

«Мы получаем то, что хотим, когда уже больше не хотим этого». (15.10.1940)

«Путешествие — жестокость. Оно вынуждает доверять незнакомцам и терять утешение, даруемое домом и друзьями. Вы постоянно вне себя. Вам не принадлежит ничего, кроме необходимого — воздуха, сна, мечтаний, солнца, неба, — всего того, что стремится к вечности — или как мы её представляем».

Отрывки из дневников Чезаре Павезе 1935-1950 годов, опубликованных посмертно под названием «Ремесло жить».

Перевод – Е. Кузьмина ©

http://elenakuzmina.blogspot.com/

Именной указатель. Надежда Агафонова

Надежда Агафонова

 

Здравствуйте.
Меня зовут Надежда.
Если мы встретились с вами на этом сайте, значит, вы, как и я, любите книги. 🙂 Меня радует, когда люди вокруг читают книги. Вдвойне радует, когда читают книги, любимые мной. Втройне — когда о книгах можно поговорить.
Читать далее

Happy_book_year. УБЫР. Приглашение на встречу с Наилем Измайловым

2 октября, 19:00, встреча с писателем Наилем Измайловым

Если мы повзрослели, то бабушкины сказки нам не страшны?
Если у нас есть айфон и проездной на метро, то мы в безопасности?
Если мы смеемся над голливудскими ужастиками, то нечисти не существует?

Клуб любителей фантастики и хоррора Российской государственной библиотеки для молодежи приглашает на встречу с писателем Наилем Измайловым, автором романа «Убыр»!


Читать далее

В-Глаз от Никиты Игнатченко. Спонтанно о кинокритике

Хорошая кинокритика в наши дни встречается редко, а та, что заслуживает самого пристального внимания, написана либо в прошлом веке, либо на басурманских языках.
Я неожиданно почувствовал необходимость назвать два имени из числа моих собственных открытий в этой заманчивой области искусствоведения.

Первое принадлежит человеку прошлого Яну Березницкому, автору превосходнейшей книжки с нарочито бульварным названием «Как создать самого себя».
Читать далее