Колонка Лембита. Беседы о литературе как бесцеремонное вторжение в сферу интимного

Помню, моя коллега, писательница Elena Blondi давным давно замечала эту тенденцию — хочешь свести к нулю кол-во посещений на странице, начни писать о литературе, рецы, например.
После такого некоторые люди даже не постесняются тебе сказать: нам так нравилось как ты писал о том как ты выпил две бутылки водки и рыгал или о том как ты срал на шпалах на вокзале когда у тебя не было денег на туалет а передача с деньгами была в поезде который опаздывал, а тут ты вдруг пишешь за какого-то нахуй писателишку.
Это, я думаю, происходит не от того что люди не читают вовсе или они совсем уж невежественны и нечутки к литературе, а скорее от того что они не чутки к тому что вы им предлагаете, свой взгляд так сказать.
Читать далее

В-Глаз от Елены Коро. Бертон и Линч — Борхес и Кортасар

Эту кажущуюся парадоксальной аналогию пар — и оппозицию в паре, можно проследить сравнив фильм Бертона «Большие глаза» и многоплановую вещь Линча «Маллхоланд-Драйв».

Фильм Бертона мне понравился. Я даже удивилась и спутала вначале героиню «Больших глаз» Эми Адамс с героиней фильма «Маллхоланд-Драйв» Линча — Наоми Уоттс — в роли Бэтти. Они внешне похожи. Я даже в этом контексте отследила идею о том, как эти две роли харАктерны для актрисы.

Бэтти, у которой крадет судьбу в Голливуде незнакомка Рита, персона и тень, сошедшиеся в некий момент судьбы вместе и близко сдружившиеся. Это сплетение судеб напомнило отчасти рассказ Кортасара «Дальняя», в котором знатная дама — персона — Кора сталкивается на мосту в Будапеште, придя на этот мост, увиденный в сновидении, с нищенкой — со своей тенью, и обнявшись, две женщины меняются судьбами.
Читать далее

Екатерина Бирюкова. Завести пружину мира

Романы Харуки Мураками напоминают вид сверху на людей, что бродят соседними тропами. Вот сейчас тропинки сойдутся, и они встретятся. Ты следишь за их дорогой, кожей чувствуешь, как они хотят быть вместе. И ждешь этого. И, наконец, поворот близко, сейчас их руки сомкнутся… Но нет. Дороги расходятся буквально в пять шагов, и они не видят друг друга. Тогда ты закрываешь книгу, садишься и думаешь: «Ну как же так?» Накатывает разочарование. Ты с самого начала повествования ждал их встречи. А они прошли мимо. Как-то глупо.
Так и в историях Мураками. Неспешно перебираясь от одной главы к другой, он говорит о разных людях. Подробно описывает географию. И вдруг ты понимаешь – ведь в этом доме живет другой герой! Сейчас они поговорят, и всё объяснится. И я пойму, в чем же суть. Что задумал автор. А они проходят мимо. Один сбегает через окно, другой – путает дома. А зачем тогда понадобились именно эти два героя? Почему у них так много общего? Они должны были увидеться! Так где же тогда смысл?
А дело-то совсем не в этом. «Хроники Заводной Птицы» можно назвать сборником рассказов, написанным в форме романа. У каждого персонажа своя история. Некоторые, как Крита Кано, «дробят» основное повествование. И читатель хочет быстрее пробежать глазами главы о чём-то другом и вернутся к её рассказу. «Что же было дальше?» — думаешь ты и лихорадочно листаешь страницы. «Хроники…» могут лишить вас сна и заставить сидеть в одной позе часами. Так сильно желание узнать, ЧЕМ же всё закончится. Так хочется найти ответы на все вопросы.
Читать далее

Воскресное чтение. Нина Большакова. Полет на Марс. Рассказ

Нина Большакова

Полет на Марс

7851.jpg

People who say it cannot be done
should not interrupt those who are doing it.

Bernhard Shaw

 

«Я странствовал, играл, был ветрен и трудился», так, кажется, Арбенин говорит в «Маскараде».  – Михаил затушил сигарету в тарелке с остатками тушеной капусты, взялся за рюмку, – ну давай, Рыжий Сима дорогой,  проводим старый год, тяжелый был год. Много народу знакомого умерло, все пустее вокруг. Да, так я тоже странствовал и трудился. Кем и где я только не трудился, а вот быть ветреным и играть не пришлось, как-то не было времени и денег, а скорее всего темперамента не хватило; «вялый ты» , жена мне говорила.

С этими словами Михаил опрокинул запотевшую рюмку в рот, а Рыжий Сима закусил своей любимой сайрой, и они пошли спать.
Читать далее

Елена Коро. Формат от «Я». Кельтский крест

Rune Rings. Серия серебряных колец с рунами от Joanna Szkiela

Четырех стихий перекрест,
явь уловлена в кельтский крест,
волком кружится горизонт,
размежеваны зюйд и ост.

Око Вотана — в колокрыж,
запечатаны мир и миф,
mimir-memore — эгисхъялм,
для зевак Ра-огонь — напалм,
посвящением в перекрест,
тайной жречества — кельтский крест.

 

Рассматривая кельтский крест как перекресток миров, перекресток неба и земли, перекресток четырех стихий, стоит отметить, что один из колокрыжей (кельтских крестов) двенадцатиконечный крест с перекладиной на каждом луче, считается непревзойденной защитой от внешних воздействий. Его также называют Шлемом Ужаса, представляя его как гальдрастав четырех рун Альгиз Старшего Футарка. Руна Альгиз – руна защиты эгрегора, защиты Рода.  Этот символ был распространен как в глубокой древности, есть этому археологические доказательства – много амулетов со шлемом ужаса было найдено на территориях скифов, мордвы, индоевропейских народов, так и в средневековье им украшали стены домов и деревянные изделия а также нередко использовался в церковной утвари. Самым мощным символом среди шлемов ужаса является так называемый Эгисхьяльм или Крест Непобедимости.
Читать далее

В-Глаз от Ольги Кай. Флирт со смертью в ритме карнавала

«Умереть может каждый. У этих детей будет смелость жить»

«Книга жизни» (The Book of Life, 2014, США).

Один из тех редких случаев, когда смешав что-то с чем-то, можно получить нечто.

С первых кадров мультфильм, пожалуй, больше отталкивает неэстетичностью (ох уж эти носы-пятачки у некоторых!). Предположу, что было желание изначально показать соседство уродливого и прекрасного, и что внешнее уродство перестаешь замечать сразу же, как только заинтересуешься внутренним содержанием.

И вот для тех, кто не выключил после первых секунд, начинается настоящая сказка. Невероятно яркая и красивая. Она во многом чужда нашему современному мировосприятию, но настолько искренняя и бесшабашная, что затягивает с головой.

Действие происходит в Мексике, которая, как известно, является центром вселенной… А также в потусторонних мирах: шумном и радостном, представляющим собой вечный карнавал, загробном царстве тех, кого помнят, и угнетающе мрачном, полном безнадежности царстве тех, о ком забыли. Основы мироустройства поданы с естественностью самого обычного хода вещей, на который герои не посягают, потому что это значило бы пойти против законов мироздания, полностью, на их взгляд, справедливых.
Читать далее

ЗАБОР. Елена Блонди. О садовых гномах и незамутненной поэзии

Садовые гномы для меня — обыденное зло, с которым приходится мириться. Гипсовые раскрашенные, разной степени дебильности, они подстерегают нас в кустах и за деревьями, но их любят так много людей (иначе не ставили бы в своих личных садах эту гипсовую нечисть), что я предпочитаю отвернуться и побыстрее пройти. Не воевать же с садовыми гномами, в самом деле (кстати прекрасный сюжет в стиле Каттнера и мадам Мур).
А если кусты и деревья растут не в личном саду? Кто решает, что показывать невероятному количеству народа в саду общественном?
А если это не гномы, а поэзия? И не просто сад, а центральная улица курортного поселка Коктебель, известного (нашему поколению, во всяком случае) тем, что его воспел поэт Серебряного века Максимилиан Волошин, и вот его музей, а вот сам Максимилиан, в бронзовой длинной рубахе, стоит посреди небольшой, но все же центральной площади.
Тогда как быть с Вячеславом Ложко?
Что это я все вопросы и вопросы, вот вам стихи в фотографиях. Место — стены центрального променада Коктебеля, в полусотне метров от музея Волошина, и пляж, тоже центральная его часть.

3188=.jpg

3596=.jpg
Читать далее

Jane The Reader. Филип Дик «Мечтают ли андроиды об электроовцах?»

Меня давно завораживало название книги: «Мечтают ли андоиды об электроовцах?» Оно притягивало необычностью: я как минимум была заинтригована миром, в котором существуют андроиды и электроовцы. Роман не разочаровал: сюжет в нем построен на этической проблеме, что всегда интересно читать. И я была сильно удивлена, узнав, что произведение было написано в 1968 году — по-моему, оно сильно опередило время. Впрочем, скорее, писатель просто использовал фантастические инструменты для обрисовывания философских проблем.

Читать далее

Михаил Афонин. «Чёрное знамя». Неальтернативная альтернативная история.

«Чёрное знамя» — роман Дмитрия Казакова, писателя, успешно работающего в различных поджанрах фантастики – от фэнтези до альтернативной истории.
Именно в жанре «альтернативная история» и написано новое произведение.
Почему именно знамя, а это знамя чёрное? События в книге, происходят в альтернативной России, где флаг государства не привычный для нас послереволюционный красный, коммунистический, а чёрный флаг с трезубцем, символизирующим летящего вниз хищного кречета, в России, которой управляют люди, считающие себя наследниками Чингисхана. Ещё более символична обложка книги. На ней бритоголовые, похожие друг на друга люди с чёрными нарукавными повязками маршируют по главной площади страны.
Читать далее

Jonny_begood. Жорис-Карл Гюисманс «Наоборот».

«Это была отравляющая книга. Казалось, тяжелый запах курений поднимался от ее страниц и дурманил мозг». Оскар Уайльд «Портрет Дориана Грея».

Роман «Наоборот» называют «настольной книгой декаданса». Я бы назвал эту книгу еще и справочником по эстетизму. Несмотря на то, что это направление считается изобретением англичан, в частности Уолтера Пейтера и Оскара Уайльда, Гюисманс, на мой взгляд, сумел создать некую квинтэссенцию идей и принципов эстетизма. Примечательно, что этот французский автор в начале своей творческой карьеры был близок к натурализму и являлся членом кружка Золя, однако, довольно скоро взгляды натуралистов показались ему примитивными, и в романе «Наоборот» четко прослеживается разрыв с принципами натурализма.
Главный герой романа – аристократ Дэз Эссент, последний отпрыск знаменитой фамилии. Это болезненное существо, бездельник-интеллектуал с обостренным чувством прекрасного – воплощение идей Шопенгауэра, который был главным философом декаданса и эстетизма. Интеллект по Шопенгауэру ослабляет волю и убивает плоть. Таков Дез Эссент. Похоронив родителей, продав имение, насытившись разгулом и развратом, уставший, больной и разбитый, он запирается в предместье Парижа, чтобы насладиться уединением и красотой. Здесь стоит отметить, что красота – ключевое понятие для эстетизма. Однако, красота плоти тленна, и, следовательно, не может считаться истинной красотой. Вечна лишь красота произведений искусства. Вспомните Дориана Грея – он остался красивым лишь на портрете. Или счастливого принца все того же Уайльда — он делается по-настоящему красивым, став произведением искусства. Так, к примеру, Дез Эссент разочаровывается в живых цветах – их красота преходяща.
Дез Эссент следует всем канонам эстетизма. Он окружает себя книгами и произведениями искусства, он сам создает интерьер своего жилища. Все вокруг должно радовать глаз. Он живет лишь жизнью интеллекта и чувств. Гюисманс погружает нас в интеллектуальный мир Дез Эссента, и, вслед за главным героем, на протяжении целых глав мы исследуем то латинскую литературу, то живопись, то запахи и цветы. Автор, не стесняясь, дает оценки творчеству великих писателей, поэтов и художников. Но плоть Дез Эссента погибает прямо пропорционально тому, как расцветает его интеллект. Разбитый и иссохший, главный герой вынужден обратиться к докторам.
Возможно, в наши дни эта книга потеряла свою актуальность. Но для понимания эпохи декаданса она подходит как нельзя лучше. Любопытно, что сам Гюисманс в более позднем предисловии к роману частично отказывается от своих воззрений. Став правоверным католиком, он переосмыслил свои ранние взгляды. Да и вы будьте осторожны – именно эта книга «отравила» Дориана Грея.

 

Jonny_begood

перенос