Книгу Адига, нашумевшую, букеровскую, можно рассматривать с нескольких аспектов. Первый из них, безусловно, социальный. Все как на подбор западные таблоиды твердили о том, что несомненно талантливый индийский писатель и журналист открыл нам глаза на современную Индию. Нищета, рабское сознание, несовершенства кастовой системы, коррупция, политическая деградация – весь этот гнойный индийский нарыв Адига вскрыл смело и беспощадно. И в этом его несомненная заслуга. Мне, к примеру, мало что было известно о современной Индии. Но только ли в этом достоинство его романа? На мой взгляд, книга эта намного глубже, нежели ее восприняли на Западе. Адига оформил ответ Достоевскому на один из сакральных и, казалось бы, уже не требующих ответа вопросов. Читать далее →
Самая большая жестокость в «Убить пересмешника» не смерть застреленного Тома Робинсона и неудача с его адвокатской защитой. А ситуация, в которую попадает Аттикус. Он беззаветно делал свою работу. Как надо делал, чего ему не давали и за что преследовали. А потом он принял ложь шерифа об обстоятельствах гибели пакостника Юэла, соглашаясь с версией, что не его сын заколол ножом нападавшего. Кто рискнет своим ребенком, отдавая его в руки правосудию? Не рискнул и тот, кто изо всех сил дрался за честность этого правосудия. Аттикусу дальше с этим жить. И продолжать стоять на страже. «Пойди, поставь сторожа» — первое, авторское название романа «Убить пересмешника» и оно указывает на те вещи, которые пересмешник оставляет в тени. Аттикус — земной сторож справедливости, поставленный на своих землях следить и видеть, и говорить о том, что тьма кончится.
«…на страже стоял я весь день, и на месте моем оставался целые ночи» (книга пророка Исаии, пророчество о падении Вавилона)
Незадолго до того, как моему брату Джиму исполнилось тринадцать, у него была сломана рука. Когда рука зажила и Джим перестал бояться, что не сможет играть в футбол, он её почти не стеснялся. Левая рука стала немного короче правой; когда Джим стоял или ходил, ладонь была повёрнута к боку ребром. Но ему это было всё равно — лишь бы не мешало бегать и гонять мяч.
Через несколько лет, когда всё это было уже дело прошлое, мы иной раз спорили о событиях, которые к этому привели. Я говорила: всё пошло от Юэлов, но Джим — а он на четыре года старше меня — уверял, что всё началось гораздо раньше. Началось с того лета, когда к нам приехал Дилл, сказал он — Дилл первый придумал выманить из дому Страшилу Рэдли.
Я сказала, если добираться до корня, так всё пошло от Эндрю Джексона. Если б генерал Джексон не прогнал индейцев племени Ручья вверх по ручью, Саймон Финч не приплыл бы на своей лодке вверх по Алабаме — и что бы тогда с нами было? Людям взрослым уже не пристало решать спор кулаками, и Мы пошли и спросили Аттикуса. Отец сказал, что мы оба правы. Читать далее →
Стиль создается в том числе и «фигурами умолчания», т.е. не только и даже не столько даже за счет того, о чем писатель говорит, сколько за счет того, о чем он умалчивает, оставляя на читательское «додумывание». Читать далее →
Эйприл Финнимор похитили под покровом ночи, где-то между 21.15, когда она в последний раз говорила с Тео Буном, и 03.30 утра, когда мать вошла в ее спальню и поняла, что дочь исчезла. Похоже, похищение проходило в спешке: кто бы ни забрал Эйприл, этот человек не позволил ей взять что-то с собой. Ее ноутбук остался дома. Хотя в спальне царил почти образцовый порядок, кое-какая одежда оказалась разбросана и трудно было понять, смогла ли Эйприл прихватить какие-нибудь вещи. Вероятно, нет, как считали в полиции. Зубная щетка девочки до сих пор стояла у раковины. Ее рюкзак лежал на кровати. Пижама валялась на полу, так что по крайней мере Эйприл дали переодеться. Ее мать — в те моменты, когда не плакала и не причитала, — сказала полицейским, что любимого сине-белого свитера дочери в шкафу нет. Любимые кроссовки Эйприл тоже пропали.
Довольно быстро полиция отказалась от версии, что девочка просто сбежала. У Эйприл не было причин убегать, заверяла ее мать, к тому же она не сложила в сумку то, что могло бы пригодиться в дороге.
После быстрого осмотра дома следы явного взлома не обнаружились. Все окна были закрыты и заперты, как и три двери внизу. Кто бы ни увел Эйприл, он закрыл за собой дверь и даже запер ее. Проведя около часа за изучением места преступления и выслушиванием миссис Финнимор, полицейские решили поговорить с Тео Буном. В конце концов, он был лучшим другом Эйприл и они обычно болтали по телефону или в Интернете ночью, перед сном. Читать далее →
Гришэм, наверное, самое хорошее и не крайнее. Насчет крайнего — это либо острый фантастишь, либо такие вот строи, исходы, приходы, или же переходы тараканов через Альпы (я имею в виду засилие фэнтези). А Гришэм, и это в его прозе главное, он — хорошее среднее между ощущением и пониманием.
Мы знаем много экранизаций — я сам много смотрел. «Фирма», «Дело о пеликанах», «Клиент».
Я бы тут, конечно, отступил и сказал, что воще от обложек фантастических тошнит, и нужны лагеря для фантастов, имеется в виду концентрационные, с мучениями, но ладно.
…В данном случае произведение называется Theodore Boone: The Abduction
Тема юристов у Гришэма повсеместно. Читать далее →
Забавно получилось с этой книгой. Начну с того, что мне на Новый Год её муж подарил, но он сам её ещё не читал. Кто читал книгу, тот оценит иронию такого подарка, которой по сути нет, так как я очень люблю Уэльбека за его абсолютную, патологическую откровенность и честность, которые в нем настолько преобладают, что мне лично в нем нечем быть фраппированной (муж признался, что Уэльбек его шокирует 😉 ). Ирония вторая, что я дочитывала книгу довольно изрядно приболев. Поэтому и не удалось мне растянуть чтение на подольше, увы! Скажу сразу, книга мне сильно понравилась. Несмотря на то, что ее рекламируют, в том числе, и как политическую антиутопию, мне, человеку абсолютно далекому от любой политики, читать ее было не скучно, а ОЧЕНЬ интересно. Более того, книга меня не ввергла ни в какую депрессию, а, скажем так, очень правильно, очень мне приятно и полезно разозлила.
Говоря о новом романе Лайонел Шрайвер «Мир до и после дня рождения», я совершу недопустимую операцию: разделю форму и содержание и буду говорить о том и другом по отдельности. Под содержанием я понимаю идею, ради которой, собственно, затевается вся возня, а под формой – ее воплощение, начиная от выбора героев и места повествования и до языка, которым написан роман. И если содержание еще заслуживает нескольких добрых слов, то форма – ниже всякой критики. Читать далее →
На одном из сайтов, посвященном Андерсену, есть интересная публикация — сравнение двух вариантов переводов — дореволюционного Анны Ганзен и перевода советского периода, с купюрами, относящимися к христианским мотивам. Читать далее →
«нет! сказка другая! но всё равно хорошо»
(Алиночка, комментарий в сетевой библиотеке от 1 января 2016 года)
Первое издание сказки — в сборнике «Новые сказки. Первый том. Вторая коллекция. 1845.»
Обложка издания с иллюстрациями Владислава Ерко
Перевод Анны Ганзен
Рассказ первый
Зеркало и его осколки
Тролли, несущие зеркало. Томас Вильгельм Педерсен, один из первых иллюстраторов сказок Х. К. Андерсена
Ну, начнём! Дойдя до конца нашей истории, мы будем знать больше, чем теперь. Так вот, жил-был тролль, злющий-презлющий; то был сам дьявол. Раз он был в особенно хорошем расположении духа: он смастерил такое зеркало, в котором все доброе и прекрасное уменьшалось донельзя, всё же негодное и безобразное, напротив, выступало ещё ярче, казалось ещё хуже. Прелестнейшие ландшафты выглядели в нём варёным шпинатом, а лучшие из людей – уродами, или казалось, что они стоят кверху ногами, а животов у них вовсе нет! Лица искажались до того, что нельзя было и узнать их; случись же у кого на лице веснушка или родинка, она расплывалась во всё лицо.
Дьявола всё это ужасно потешало. Добрая, благочестивая человеческая мысль отражалась в зеркале невообразимой гримасой, так что тролль не мог не хохотать, радуясь своей выдумке. Все ученики тролля – у него была своя школа – рассказывали о зеркале, как о каком-то чуде.
– Теперь только, – говорили они, – можно увидеть весь мир и людей в их настоящем свете!
И вот они бегали с зеркалом повсюду; скоро не осталось ни одной страны, ни одного человека, которые бы не отразились в нём в искажённом виде. Напоследок захотелось им добраться и до неба, чтобы посмеяться над ангелами и самим творцом. Чем выше поднимались они, тем сильнее кривлялось и корчилось зеркало от гримас; они еле-еле удерживали его в руках. Но вот они поднялись ещё, и вдруг зеркало так перекосило, что оно вырвалось у них из рук, полетело на землю и разбилось вдребезги. Миллионы, биллионы его осколков наделали, однако, ещё больше бед, чем самое зеркало. Некоторые из них были не больше песчинки, разлетелись по белу свету, попадали, случалось, людям в глаза и так там и оставались. Человек же с таким осколком в глазу начинал видеть все навыворот или замечать в каждой вещи одни лишь дурные стороны, – ведь каждый осколок сохранял свойство, которым отличалось самое зеркало. Читать далее →
