Книгу Адига, нашумевшую, букеровскую, можно рассматривать с нескольких аспектов. Первый из них, безусловно, социальный. Все как на подбор западные таблоиды твердили о том, что несомненно талантливый индийский писатель и журналист открыл нам глаза на современную Индию. Нищета, рабское сознание, несовершенства кастовой системы, коррупция, политическая деградация – весь этот гнойный индийский нарыв Адига вскрыл смело и беспощадно. И в этом его несомненная заслуга. Мне, к примеру, мало что было известно о современной Индии. Но только ли в этом достоинство его романа? На мой взгляд, книга эта намного глубже, нежели ее восприняли на Западе. Адига оформил ответ Достоевскому на один из сакральных и, казалось бы, уже не требующих ответа вопросов.
«Тварь я дрожащая, или право имею»,- вопрошал Родион Романович. Думаю, нет смысла напоминать, чем все закончилось в литературе русской. Индийский классик показал, что в традиции нехристианской, а точнее индуистской, события могут развиваться по другому сценарию. И даже не в сценарии дело, дело в философии убийства на почве классового неравенства. Нищета против богатства: имею право или нет? Достоевский говорит: Нет. И, казалось бы, ставит точку. Как бы не так…
Главный герой Адига, нареченный весьма поэтическим именем Белый Тигр (ибо такой родится один на тысячу), переворачивает все с ног на голову. Маленький человек из низшей касты кондитеров вынужден пресмыкаться перед богатыми ради небольшого, но стабильного заработка. Это его крест на всю жизнь. И он решается убить. Убить человека, которого, в общем-то, любит. Убить, чтобы выйти из «Мрака». И в отличии от Раскольникова у него все получается, а индийские Порфирии Петровичи лишь содействуют (за деньги, конечно), его благосостоянию.
«Я добился своего! Я вырвался из Клетки!»,- говорит Балрам по прозвищу Белый Тигр,- «Но даже если все мои люстры упадут и разобьются, если меня поймают, и посадят в кутузку, и будут насиловать ночь за ночью, если даже отправят вверх по деревянным ступенькам на свидание с палачом, я все равно пребуду в уверенности, что поступил правильно, перерезав хозяину глотку.
Игра стоила свеч в любом случае — я узнал, что такое свобода. Хоть на день, хоть на час, хоть на минуту».
Таков он, индийский Раскольников, познавший лжесвободу, гораздо больший раб, нежели его русский собрат.