Lesley Kagen

А вы знаете, что «ирландские близнецы» — это «погодки»? Так вот, Сёстры О’Мэлли — «ирландские близнецы». Салли и Маргарет. Правда, Маргарет (младшую) все зовут Тру. Они как Том Сойер и Гек Финн только красивше. Тру — настоящая рыжеволосая ирландская бестия, оторва, готовая в любой момент пустить в ход кулаки, и она считает за особую честь вынести хоть что-нибудь из магазина мимо кассы. А у Салли волосы светлые-светлые и ноги длинные-длинные, она много читает и много мечтает.
Читать далее →

Читаю рассказы Набокова

Без комментариев, просто фразы:
«Ассистент режиссера» : …я вспоминаю с дрожью ту имитацию страсти, посредством которой она достигала требуемого крещендо: анатомия рта выставлена напоказ в исступленном вопле…

(слегка близорука, как Анна Каренина)

… всего двое и есть — смерть да совесть. Замечательная человеческая особенность: можно не знать, что поступаешь хорошо, но нельзя не знать, что поступаешь плохо.
Читать далее →

Жил  в 20-30-е годы в СССР такой писатель – Сигизмунд Кржижановский. Писал новеллы, но не простые, а замысловатые, только для тонких и образованных людей. Свою первую книгу он хотел назвать «Сказки для вундеркиндов». Загадочные и философские там рассказы: «Странствующее странно», «Фантом», «Боковая ветка», «Чем люди мертвы». В мире прозы русского писателя с польскими корнями можно узнать, например, как выглядит мост через Стикс или что происходит в зрачке влюбленной женщины, или каким прибором нужно измерять страх. В общем, талантливо, умно, изящно, увлекательно.

Читать далее →

Андрей Белый. Петербург. Весь роман тикает бомба, обречённая взорваться, потому что я пролистала предисловие, и я это знаю. А она не взрывается, она тикает, уже тикает в виске, уже тикАют герои, и я уже одна с этой бомбой схожу с ума. Нет, Николай Аполлонович тоже ждёт, только он бомбу потерял и не знает, где она. И я не знаю. И мы оба ждём. В таинственном холодном трагическом городе.

Читать далее →

Упругая энергичная проза, точная, практически обходящаяся без метафор. Только события – беспрерывная серия чудес, происходящая со спившимся, но достойным поляком-рабочим, ночующим под парижскими мостами. Кто сказал, что жизнь не может внезапно перемениться к лучшему?

Однажды ты встречаешь человека (или ангела), который, видя твою крайнюю нужду, предлагает взять у него деньги, а потом эти деньги встречают тебя везде. Женщины вокруг начинают улыбаться,  тебе хочется работать и жить, мир дарит подарки.
Все это слишком похоже на сказку. Но правда искусства такова, что в нем сказка легко вписывается жизнь, мешая различные пласты бытия, соединяя фантазию и действительность, явь и сон.
Читать далее →

Почему я люблю книги для взрослых, где главные герои — дети? Сейчас расскажу. Пресловутое «все мы родом из детства» тут ни при чём. Просто если автору удаётся попасть в интонацию, если картина получается достоверной, то у меня есть все шансы  от души посмеяться, много чего домыслить самой — а я это очень уважаю, знаете ли, — когда меня берут в соавторы, и мне наверняка что-то откроется с новой стороны. Авторы, которые умеют писать такие книги, вызывают у меня особое восхищение и уважение, потому что про самого автора с первых страниц забываешь вообще, и внимаешь рассказчику — маленькому человеку с ещё незамутнённым всякой, простите, белибердой, сознанием, но, как правило, с богатым воображением и очень искренними, порой зашкаливающими эмоциями.
Я хотела написать один пост про моих личных героев этого года, но пусть их будет три — герои этих книг малы по возрасту, но, может быть, это  даже добавляет им важности.
Читать далее →

Иногда кажется, что поэты, как прорицатели, умеют читать судьбы мира на своих ладонях. До магии здесь может быть и далековато, однако, что-то есть – глубочайшая связь с прошлым и будущим этого мира.
Настоящие метафоры, как пишет Руфус, придумывают не поэты, а сама жизнь. Поэзия лишь другое обозначение для правды. Оставаться верным правде во всех ее проявлениях означает и быть поэтом. Дар и страдание одновременно.

Читать далее →

Особенность по-настоящему хорошей книги в том, что о ней и говорить не хочется. Хочется пнуть графоманскую лажу. Хочется кричать о таком произведение, которое изменило тебя, обогатило, перевернуло привычную картину мира. А вот что можно сказать о такой книге, как сборник рассказов Джеймса Хэрриота кроме того, что это очень и очень хорошая книга? И как рассказать о том, как тебе было очень хорошо, пока ты ее читал. Самым близким, тем, кто не заподозрит тебя в помутнении рассудка, ты даже признаешься, что не книгу читал, а гулял по зеленым холмам Йоркшира вместе с молодым ветеринаром Джеймсом; это просто со стороны казалось, что ты в кресле с открытым томом.

“Делать этого, конечно, не следовало, но старая гуртовая дорога властно меня манила. После утреннего объезда следовало торопиться в приемную, однако широкая зеленая тропа так чарующе вилась по вершине среди вереска между осыпающимися каменными стенками! И я сам не заметил, как вышел из машины и зашагал по жесткой упругой траве”.

Читать далее →

Наташа Крофтс, поэтесса и эссеист, сейчас живет и работает в Австралии, британская и украинская гражданка, родилась и жила в Херсоне.
21 ноября Наташа выступала в Манхэттане, в Русском Книжном магазине #21, с очень интересным сообщением о русских литераторах в Австралии. В силу географического положения там своя, особенная русская диаспора, костяк которой образовали потомки белой эмиграции и   работников КВЖД (Китайско Восточной железной дороги), бежавшие от советской власти после того, как 20 августа 1945 года войска 2-го Дальневосточного фронта и корабли Амурской флотилии при поддержке воздушного десанта овладели Харбином и КВЖД вернулась под контроль СССР. Второй значительной составляющей русской диаспоры являются потомки перемещенных лиц из Европы, как бывших узников концентрационных и трудовых лагерей, угнанных немцами или попавших в немецкий плен в ходе Второй мировой войны, так и немецких пособников, ушедших с немцами на Запад.
Читать далее →