Глава из книги Патрика Лафкадио Херна (Хирна) (Patrick Lafcadio Hearn),
или Коидзуми Якумо (Koizumi Yakumo)
«В призрачной Японии» (In Ghostly Gapan, 1899)
Yoru bakari
Miru mono nari to
Omou-nayo!
Hiru saë yumé no
Ukiyo nari-kéri.
Не думай, что сны
приходят к спящему
лишь по ночам,
Сон этого мира страданий
является нам даже днём.
— японское стихотворение —
*
Поговорки и выражения, посредством аллюзии или деривации (словообразования) связанные с буддизмом, являются лингвистическими единицами, которые кажутся мне особенно достойными изучения. Итак, с помощью одного моего друга-японца я отобрал и перевел нижеприведенные примеры, — по возможности выбирая наиболее простые и знакомые и для удобства располагая оригиналы в алфавитном порядке. Разумеется, мой выбор недостаточно репрезентативен; однако иллюстрирует определенные влияния буддийского учения на речь и мышление народа. Читать далее →
Это небольшое произведение Джозефа Конрада вполне можно рассматривать как приключенческую повесть. По крайней мере, на первый взгляд, все так и есть. Перед нами рассказ Чарли Марлоу о путешествии вглубь колониальной Африки, куда он нанялся капитаном парохода, перевозящего слоновую кость. Читать далее →
Червона шапочка
Зачарована красуля
Синя борода
Кiт у чоботях
Феи
Золушка
Рiке — Чубчик
Хлопчик — Мiзинчик
Я была совсем маленькая, но уже читала сама — по русски, не по украински! — поэтому мало что понимала в книжке, больше догадывалась: все-таки украинский не совсем понятен, да еще и в виде перевода с французского!
Но иллюстрации меня просто заворожили — я млела и слегка боялась: что-то в них есть тревожное для ребенка. И тянет смотреть, и как-то болезненно отзывается в душе!
Сейчас вот подумала, что это, пожалуй, было первым моим соприкосновением с настоящим искусством! Может, поэтому так и действовало! После слащавых картинок в детских книжках, иллюстрации Доре были как… как Вагнер для человека, слышавшего до того только «К Элизе» Бетховена. Читать далее →
Аудио-книга «Борхес. Творец. Алеф» (исполнение Ивана Литвинова) попала ко мне случайно. И в предисловии к новеллам был назван сетевой адрес издательства — МедиаКнига точка ру.
Запросы по этому адресу ничего не нашли, попытки найти в сети само издательство и его книги постоянно приводят к двум адресам. Читать далее →
Перенесемся в мир вымысла. Вы – некий обозреватель реальности. Воображение – страшная сила. Главное, немного расслабить (или наоборот – напрячь) мозги, выпить винца, может быть, прочесть хороший стих и идти полями. И вот, в поле, в чистом поле, вы увидите большого железного товарища. И вы тут же спросите:
-Что же это?
А оно вдруг заведется всей силой свой моторов, пойдет синий дым, и еще бы – четыре дизельных двигателя от трактора «МТЗ-50», и это – Большой Дизельный Робот «Маркс», который был построен…. Но зачем же я вам буду это говорить? Откроем справочник «Терминаторы СССР», найдем соответствующую главу и прочитаем: Читать далее →
Героиня романа всегда хороша собой. Если это главная героиня – у неё волосы цвета воронова крыла, алые губы и точеный носик. Или она, напротив, блондинка, нежная и легкая, тогда автор любовно выписывает тонкую талию и щедро добавляет парадоксально высокую при такой талии грудь. Если женщина играет в тексте роль второстепенную – что ж, ей дозволено быть серой мышкой, но не то чтобы некрасивой, нет, просто блеклой, исключительно чтобы оттенить красоту исполнительницы главной арии. Кстати, об ариях: оперные певицы часто крупные женщины, говорят, большое тело лучше резонирует. Тонкую юную Маргариту поет здоровенная тетка, размалеванная так, чтобы видно было с галерки. Оттого-то теперь многие не любят оперу: здесь прилюдно ломается граница между вымышленными литературными красавицами и их грузным земным воплощением. Но то опера, на бумаге все изящней. В самом деле, бытует как будто мировой сговор писателей: можно изобразить в романе женщину ветреную, легкомысленную, дуру полную, негодяйку, бросившую дитя ради любовника, да можно и вовсе падшую женщину – взять хотя бы Куприна или Пешкова. Но упаси бог сделать её дурнушкой! Читать далее →
Как тяжело, наверное, работать рекламщиком! Никогда не знаешь точно, что привлечет, а что оттолкнет потребителя. Однако какие-то общие теории все же имеются, иначе не было бы на абсолютном большинстве ныне издаваемых «супербестселлеров» надписей про то, что «продано более миллиона экземпляров», «переведено на сотню языков». Видимо, это делается для того, чтобы читатель не раскаивался, что он один такой дурак, что купил этот шедевр. Или вот, например: «по дебютному роману этого автора снят мегаблокбастер» , причем частенько я при этом держу в руках отнюдь не тот дебютный роман. Я уж не говорю о портретах голливудских звезд на обложках русской классики. Похоже, это тоже должно привлекать. К чему я злобствую? Да к тому, что обложка и аннотация давно перестали быть для меня визитной карточкой книги, скорее наоборот, я научилась им не доверять. И в очередной раз убедилась, что права. Читать далее →
Гул площади остается позади, я вхожу в библиотеку. Кожей чувствую тяжесть книг, безмятежный мир порядка, высушенное, чудом сохраненное время. Слева и справа, в магическом круге снов наяву, на секунду обрисовываются лица читателей под кропотливыми лампами, как сказал бы латинизирующий Мильтон. Вспоминаю, что уже вспоминал здесь однажды эту фигуру, а кроме того — другое, ловящее их абрис, выражение из «Календаря», «верблюд безводный», и, наконец, гекзаметр «Энеиды», взнуздавший и подчинивший себе тот же троп:
Размышления обрываются у дверей его кабинета. Вхожу, мы обмениваемся условными теплыми фразами, и вот я дарю ему эту книгу. Насколько знаю, он следил за мной не без приязни и порадовался бы, зайди я порадовать его чем-то сделанным. Этого не случилось, но сейчас он перелистывает томик и одобрительно пробует на слух ту или иную строку, то ли узнав в ней собственный голос, то ли различив за ущербным исполнением здравую мысль.
Тут мой сон исчезает, как вода в воде. За стенами — улица Мехико, а не прежняя Родригес Пенья, и Лугонес давным-давно, еще в начале тридцать восьмого, покончил счеты с жизнью. Все это выдумали моя самонадеянность и тоска. Верно (думаю я), но завтра наступит мой черед, наши времена сольются, даты затеряются среди символов, и потому я не слишком грешу против истины, представляя, будто преподнес ему эту книгу, а он ее принял.
Буэнос-Айрес, 9 августа 1960 г.
Создатель
Он никогда не отвлекался на утехи памяти. Беглые и неуловимые впечатления скользили, не задевая: киноварь горшечника; небосвод, отягощенный звездами, они же — боги; луна, откуда сверзился лев; гладь мрамора под неспешными чуткими пальцами; вкус кабаньего мяса, которое он любил рвать белыми и цепкими зубами; разговор двух финикийцев; четкая тень копья на желтом песке; прикосновение женщины или моря; тягучее вино, чья терпкость уравновешивала мед, — разом вытесняли из сердца все остальное. Ему случалось испытывать страх, как, впрочем и ярость или отвагу, а однажды он даже первым вскарабкался на вражеский вал. Ненасытный, любопытствующий, всегда нежданный, повинуясь единственному закону — удовольствию, переходящему в безразличие, он скитался по многим землям и видел, по разные стороны моря, города и дворцы живущих. В толчее рынков и у подножия теряющихся в небе круч, где вполне могли резвиться сатиры, он слышал запутанные рассказы, которые принимал как явь — не доискиваясь, правда они или выдумка.
Мало-помалу прекрасный мир отдалился: упрямая дымка заволокла линии руки; ночь погасила звезды; земля стала уходить из-под ног. Все уплывало и мутилось. Поняв, что ослеп, он разрыдался; стоическое самообладание еще не изобрели, и Гектор мог без ущерба спасаться бегством. Читать далее →
«Автобиография Элис Б. Токлас» — единственная книга Гертруды Стайн, ставшая бестселлером. И к этому успеху писательница шла долго – предыдущие ее работы принимались публикой неоднозначно. Мисс Стайн скорее отпугивала читателя своими экспериментами, хотя и была уверена в своей гениальности. «Модернистская утопия Стайн заключалась в том, чтобы целиком и полностью заново овладеть языком – от отдельного слова, до литературной формы в целом. Занятая написанием романа, она неуклонно подрывала форму такового изнутри..» — пишет Елена Петровская. Читать далее →
Даже странно, что о «Записках врача» я раньше не слышала вообще. А это произведение с уверенностью можно назвать одним из самых страшных, мною встреченных. Булгаков в«Записках юного врача» завораживает, Вересаев же — пугает. Поневоле начинаешь благодарить судьбу, что живешь в XXI веке — не самое продвинутое по части медицины время, но уже гораздо лучше, чем 100 лет назад.
