Неистребима в людях вера в сильного и мудрого вождя, равно как и неискоренимо желание пропеть ему дифирамбы. Всегда были, есть и будут те, кто ожидает от власти справедливых и грамотных решений, вмешательства в свою несчастную судьбинушку, наказания виновных, помощи и поддержки. И пишут эти люди своим правителям письма. Просят заступничества, жалуются на нерадивых чиновников, предлагают решение государственных проблем. Да вот только вожди эти письма не читают. Заботливые помощники не отвлекают занятых государственными делами властителей на наши скромные нужды и моления.
В этом блоге уже встречалась похожая книжка: «Письма палачу«, в которой собраны обращения к Сталину. Но, как известно, он был не единственным диктатором, вызывавшим обожание одних и ненависть других. Не менее страстное внимание привлекала к себе фигура другого тирана, жившего в ту же эпоху. И новая книжка так и называется: «Письма Гитлеру«.

Читать далее →

Катя Коути (Кэтрин Коути, Екатерина Коути, B-a-n-s-h-e-e)

Несколько слов о себе

Родилась в 27 февраля 1984 года в Алма-Ате, Казахстан. По делам сердечным переехала в США, где обитаю и поныне. Закончила бакалавриат Университета Колорадо в Колорадо Спрингз по специальности «английская филология», а затем магистратуру Университета Техаса в Остине по специальности «сравнительная литература.» В настоящее время живу в Калифорнии. Изучаю литературу XIX века, историю, материальную культуру и фольклор, желательно пострашнее. Свои изыскания время от времени публикую в блоге по адресу http://b-a-n-s-h-e-e.livejournal.com/profile
Читать далее →

Мемуары и биографии делятся на два вида: те, которые написаны в документальной форме, и те, которые представляют собой художественное произведение. «Жажда жизни» (с подзаголовком «Биографический роман о Винсенте Ван Гоге») относится ко второму виду, и это, несомненно, украшает книгу.
Читать далее →

Вот так перевел гугль аннотации к известным литературным произведениям, найденные на сайте адаптированных английских текстов для изучающих язык. Попытайтесь угадать, о каких известнейших книгах рассказывает нам переводчик гугла…

1.
A Christmas Carol является викторианской моралью сказки старого и горько скряга, Эбенезер Скрудж. Скрудж ростовщической ростовщика, который подвергается большой опыт погашения в течение ночи канун Рождества. Если опыт не меняет способы Скруджа, он в конечном итоге, идущий по Земле вечно быть ничего, кроме невидимого и одинокий призрак, как и его покойный друг Джейкоб Марли. Г-н Скрудж финансист / меняла, который посвятил всю свою жизнь накоплению богатства. После смерти его сестры, вентилятор, он держит ничего, кроме денег в презрении, включая дружбу, любовь и рождественского сезона.
Читать далее →

Соловьев написал конспект романа. Проиллюстрировал его с помощью прекрасных актеров. Совершенная работа – все выверено, ничего лишнего, случайного – образец кинематографического вкуса и мастерства. Вообще-то сейчас уже так не делают. Или не показывают. Придраться всегда есть к чему, только не хочется. Лишнее все это. А картина вышла о главном.
Читать далее →

Ура! Плюх. Самый настоящий, из детства! Плюх-непоседа, Плюх-выдумщик, Плюх-недотепа, Плюх-ребенок.

Плюх – это детство, самое настоящее, когда не думаешь о последствиях, когда каждый шаг – это опыт, а проторенных дорожек просто не бывает.
Читать далее →

Сны обычно снились цветные. Невыносимо, мучительно, яростно цветные. В поезде всю ночь заливали мозг назойливой бирюзой, маковым алым и карамельно-розовым, тёплой бутылочной зеленью иранские миниатюры — на три порядка сильнее по цвету, чем те, к которым он, инженер Самохвалов, ходил в малоизвестный не истоптанный жадными туристами музей. Там, в душном воздухе маленьких залов с навощёнными паркетами тишайше жил четырехрукий, пахнущий сандалом Вишну, красавчик с женскими губами в сонной чувственной ухмылке. Его взгляд не утыкался нагло в ваши зрачки, приглашая всякого случайного пообщаться, он сладостно утопал в засасывающей медовой нирване. Число его имен было тысяча и прекраснейшие из них — Говинда, Хари, Мадхусудана, Пурушоттама — звучали затихающим рокотом позеленевшего медного гималайского гонга. Пучились резные жабы-курильницы драгоценного небесного камня нефрита, а на шёлковом свитке графически разворачивалась, в назидание и укор воняющим табачищем и общественным туалетом товарищам в пиджаках, безупречная жизнь яйцеликого в золотом халате, с аккуратной кисточкой волос на макушке, чиновника Хо-Цзы-Линя. Изогнутые, как стебли водяных лилий, гейши славных эпох Эдо и Мейдзи с алыми точками ротиков и чёрными тире глаз нежно молчали, а перламутровые веера веток изысканной японской сосны были научены не создавать тени.
Читать далее →

В каждую эпоху, если не у каждого поколения, есть такой литератор, чья упоротость была настолько выбивающейся из бурлящей требухи бунтарей слова, что они стали знаковыми, поворотными фигурами. К таким фигурам я склонен отнести благородного маркиза де Сада в европейской литературе, Сорокина в литературе российской, Платонова в литературе советской. К подобным упорышам от литературы несомненно стоит отнести Джеймса Хэвока. Кто такой Хэвок — история мутная, до сих пор непонятно, существовал ли такой персонаж на самом деле, или это групповое творчество анонимных британских козмопрутковых — до конца не ясно.
Читать далее →