«Красавица и чудовище» – фильм до невозможности скучный. Мне понравились розы. Кому-то, наверное, покажутся забавными таксы-мутанты (гончие, конечно же). Но остальное… Картинка красива, однако следить за ней нет никакого желания.
Чудовище
Итог, пожалуй, всех сказок о Красавице и Чудовище в том, что чудовище перевоспитывается, что любовь делает его человечнее. Не только любовь, я думаю – у него было время для угрызений совести и долгих раздумий, но позже эффект подпортило отношение к чудищу вроде бы обычных «добрых граждан», так что окончательно он становится человеком только благодаря любви.
В принципе, это мораль и основной мотив многих современных «сказок для взрослых», того же романтического фентези…
Невысокого роста, коренастый, мускулистый, с резкими движениями и самоуверенным сверкающим взглядом…
(Маринетти и женщина-футуристка Бенедетта Каппа Маринетти, ставшая в 1923 году женой поэта несмотря на то что на словах он не считал женщину за человека, 1932 г. фото отсюда http://www.peremeny.ru/column/view/953/)
Таков вождь футуризма, его основатель и неустанный проповедник— итальянец Маринетти.
На вид ему лет 40, но в его стремительных жестах и энергичных движениях есть что-то совсем юношеское.
Не ожидая обычных вопросов интервьюера, он заговорил первый и, как хороший оратору облекал свои мысли в красивые, вполне законченные периоды.
— Я очень рад, что мне удалось приехать в Россию, в страну, которая еще так молода.
Она – вся в будущем, в созидании.
Уверен, что футуризм—эта поэзия будущего, искусство, стремящееся создать новые формы, будет иметь в вашем отечестве большой успех.
Футуризм необходим каждой стране, которая не желает отставать на пути мирового прогресса.
Все стремится вперед.
Меняется наш быт, наши привычки, мысли, ощущения, чувства и даже душа.
Каждый день приносить открытия в области науки, техники и способах передвижения.
Человек стал летать, он пожирает пространство на сильных моторах.
Все, что нас окружает, находится в постоянном движении, в беспрерывном творчестве и разрушении.
Только искусство и литература отстали от бешеного темпа окружающей жизни.
Как узники, они прикованы цепями к красоте прошлого и все еще воспевают полет ласточки и бег коня, не замечая прекрасного аэроплана и мощного мотора. Эту отсталость в искусстве мы хотим уничтожить.
Мы будем воспевать прогресс промышленности, небоскребы и кинематографы, радий и икс-лучи, аэропланы и электричество, — словом, все, что обогатило комфортом нашу жизнь.
До сих пор все это почему-то считалось недостойным поэзии.
Итак, мы опоэтизируем и механическую культуру современной жизни.
Вы спрашиваете, как футуристы относятся к женщине и любви,—к этим основным элементам всякой поэзии.
Мы отрицаем современную женщину с ее пряной, расслабляющей любовью.
Женщина нашего времени больше любит аксессуары любви,—роскошь и изнеженность,—чем самую любовь.
Вот почему влияние такой женщины я считаю губительным.
Во имя творческой борьбы, во имя героизма и мужественности мы, футуристы, отрицательно относимся к женщине.
Мы хотим быть бодрыми и сильными, деятельными и жизнерадостными.
Долой расслабляющий пессимизм символистов и декадентов!
Мы любим смелые выражения в сжатой форме:
Необходимо совершенствоваться, чтобы многое сказать быстро и в двух-трех словах.
Поэзия должна быть так же стремительна, как и жизнь.
Нам некогда заниматься утомительным анализом и разъяснением деталей.
Твердо верю, что все идеи футуризма вызваны к существованию самой жизнью, и потому недалеко то время, когда футуризм покорить весь мир.
Открыв роман «Если однажды ночью путник», знайте, что отправляетесь в самое настоящее гипертекстовое путешествие. Как и любой постмодернист, Кальвино предлагает нам поиграть. Учтите, вам придется поломать голову над расшифровкой этого текста, и это, конечно, будет приятная головоломка. Но даже если вам показалось, что загадка разгадана – не обольщайтесь. У этого романа не существует единого прочтения. Сколько читателей — столько и мнений. Здесь эта избитая истина вполне уместна.
«Путник» — один из самых литературоцентричных романов. Его главные герои – Читатель и Читательница, и знакомятся они в книжном магазине. Читать далее →
Так сложились обстоятельства, что одни зимние каникулы я провела у родственников, где из книг было только собрание сочинений Сент-Экзюпери, Агата Кристи и порядочное количество Набокова. Именно тогда я познакомилась с ним и как-то очень легко проглотила все имеющиеся там произведения, — а потом долго недоумевала, натыкаясь на критические статьи, где особо отмечался язык писателя как некоторая самостоятельная ценность. Язык и язык, думала я. читается хорошо, но почему обязательно так подчеркивать это качество? Только вернувшись к Набокову через почти десять лет, я поняла, что, действительно, его стиль письма можно выделить и узнать из многих: настолько плавно и гладко льется речь, настолько она богата и выразительна. Видимо, без прочитанных сотен книг других авторов невозможно было уяснить разницу. Читать далее →
На рыбалке, оно, очень визуально для сердца. Вы скажете, почему не для глаз? Не знаю. Не знаю ничего, потому что это такая штука, словно бы валидация для личности – надо уметь не знать.
И вот, когда уже был открыт пузырь, и шум ансамблей, что состояли из камыша и воды, из лупатых стрекоз-вертолетов, был при нас, пришли воспоминания, пришли такие подтверждающие моменты – словно бы кто-то поставил печать. Ну, положим, вообразительно – мы ставим печать на сердце. Круглую. А на лоб – квадратный штамп. Бац. Припечатали. Все это я вспоминаю, потому что у меня есть брат Гоша, который молод, и вот, он умеет не знать профессионально. Ах, учила его этому мать. И говорила она:
-А спросят тебя если о чем-то, то говори – ни знайю!
Так она, с подчеркиванием звукоосязания, это делала, что и не могу я иначе описать это, как только так, только так. А про «только так» я потом скажу. Это, знаете ли, нотация, ну или концепция, наподобие всяких выкриков на футболе. Читать далее →
Этот район славен своими граффити, которыми разрисованы все стены и первые этажи домов, искусство граффити тут процветает и постоянно приглашаются команды художников для росписи.
Посмотрела в кинотеатре «Ноя» Аранофски — в 3D. Природа в 3D — наслаждение, даже ущелья и камни, падшие ангелы уж слишком наивно, фэнтезийно поданы, но впечатляют, хотя уж как-то сказочно, впрочем, вполне в духе фильмов о Гарри Потере, подружка которого выросла и сыграла по-взрослому. А вот арт-хаусный выверт с библейским сюжетом — очень даже пришелся по душе, и нечеловеческий антураж здесь только на руку человеческим, слишком человеческим страстям и драмам. Хотя Аранофски здесь уж слишком эпичен, на мой взгляд, его выверты с психикой героини в Черном лебеде — вот где катарсис не по-децки! Но общее впечатление: катарсис не по библейски — это мощно!!!
Мне таки понравилась нить Аранофски: бог говорил с Ноем в видениях и сновидениях, бог, как это принято в библии подавал знаки в явлениях природы — и Ной четко знал, что ему делать, божье руководство осуществлялось в сновидениях и явлениях природы — четко, Ной следовал сверхъестественной инструкции, никого из людей не жалея — ибо грешники конченые — затем идет постепенный перенос — с божьего руководства — на решения и приговор самого Ноя, теперь уже Ной берет на себя божью функцию: казнить род человеческий, нельзя помиловать. Читать далее →
Время от времени на наших порталах появляются авторские беседы, в которых роли меняются — Элтон Иван может задать несколько вопросов автору, рецензенту, постоянному читателю, или ответить на вопросы кого-то из них.
Вот новая беседа — Элтон Иван спрашивает о жизни и литературе нашего автора, рецензента, участника конкурсов, журналиста и бывшего учителя Марлену Куяльник. А Марлена, разумеется, отвечает.
Элтон И. Марлена, здравствуйте.
Все в мире куда-то движется. Это неизменный процесс. Ничто не стоит на месте. Как вы думаете, куда мы идем? В плане литературы.
Марлена К. Здравствуйте, Иван.
Все движется, вы правы, и все меняется, чтоб снова к чему-то вернуться.
Идем мы к возрождению официальной идеологически выверенной литературы, которая будет находиться под полным присмотром власти, и будет исполнять ее указания. Следовательно, к более жесткому расслоению литературы на прикормленных — послушных сытых, и — подпольных, стремящихся к творческой свободе нищих авторов. Читать далее →
