К 100-летию со дня рождения великого писателя Жоржи Амаду впервые на русском языке выходит один из главных романов автора ­– «Большая засада»! В России этот непревзойденный бразилец всегда пользовался популярностью и уважением, а Советском Союзе был известен не только как писатель, но и как общественный деятель и активист коммунистической партии Бразилии.

Выход книги сопряжен с очень значимым событием в Москве для российско-бразильских отношений. V Фестиваль бразильского кино пройдет в кинотеатре «35 мм» с 21 по 27 ноября. В рамках этого кинофестиваля состоится презентация книги Жоржи Амаду в кинотеатре «35 мм» 24 ноября в 18:00. Ожидается торжественный прием гостей из посольства Бразилии. На фестивале также будут показаны фильмы дочери писателя – Сесилии Амаду.
Читать далее →

…Они знают о книжках слишком много

Алекс Громов — автор ряда книг, опубликованных в России и Европе тиражом более 30 тысяч экземпляров, радиоведущий, обозреватель Mail.ru, «Книжного обозрения», «Новостей литературы».
Ольга Шатохина – автор нескольких романов, ведущая рубрики в «Российской газете» – «Книги с Ольгой Шатохиной».
Награждены Кульмскими крестами за возрождение и развитие исторических традиций отечественной литературы.

Без компаса, но с книгой!

Можно ли книги считать путеводителями по нашей и смежным реальностям? А у нас, землян, есть другие варианты? Кино  по своей природе – иллюзия, великие архитектурные сооружения, как и музеи,  стали обителями туристов. А архивы? В них обитают посвященные и те, кто хочет докопаться до Истины, которая где-то рядом. Может, в следующей книге?..

Юрий Сухарев. Казачья память России

Красочное большое издание, в котором подробно рассказывается о многовековой истории казачества, и изменении  облика среднестатистического казака, от вольного до  «надежды трона». В книге  рассматриваются версии о происхождении казачества («казачество возникло вне пределов России, на достаточном удалении от ее рубежей, на свободной земле… на просторах Дикого поля») и описывается специфика ратной службы, в том числе  походы-набеги, которые совершали в XVI-XVII веках казаки, тогда еще не зависевшие от воли российского государя. «Сборы в поход приурочивались ко дню какого-нибудь уважаемого святого (особо почитались Николай Угодник, Иоанна Предтеча – заступник и воинский покровитель). Походы обычно начинались летом или в начале осени».
Читать далее →

.

По старшинству!

Шел по городу хомяк — авторский сборник, достаточно увесистый для детского поэта. От этой книги я млею. С одной стороны, строка там слегка длинновата, но с другой, такие иллюстрации, что прощаешь все.
Любимое, пожалуй, это:
Читать далее →

(фельетон на литобзоры Топорова)

Виктор Топоров. Фото ИТАР-ТАСС, Руслан Шамуков

«…против обезлички, за здоровую критику и здоровую самокритику, за личную ответственность каждого, за образцовое содержание отчётности и против недооценки собственных сил»

(А. и Б. Стругацкие. «Сказка о тройке»)

В литературной эволюции последним из существ возник критически настроенный субъект, в спокойном русле развившийся из «homo legens» (читающего человека) в критика со множеством ветвей возможных отклонений. И с первых же деньков в процессе обитания в литературных сферах предначертал себе труднейший путь — стать образцом мировоззрения и распорядителем всех судеб авторских начал.

Я буду объективен, и расскажу о самом что ни на есть известнейшем создании, живущем в нынешней эпохе критиканства.

С прокуренным усищем и усталым взглядом и с матерным словечком для чужих в угоду всем дружкам в «фэйсбуке», это он за словом не полезет — Виктор Леонидыч, бесценный экземпляр.
Читать далее →

(чтение Елены Колчак)

…Итуриэль своим копьем

Легко коснулся, ибо никакая ложь

Не сохранит свой облик перед ним,

Но против воли станет правдой вновь

ПРЕДИСЛОВИЕ

Хотя «Сними обувь твою» и представляет собой вполне законченный роман, на самом деле он должен был бы открывать семейную хронику, охватывающую историю четырех поколений. Но серия этих романов — спутник всей моей жизни рождалась не в хронологическом порядке.

«Овод», действие которого происходит в Италии во время политических и идеологических конфликтов, приведших к революции 1848 года, был написан в 1897 году, когда я еще почти ничего не знала о предках его главного героя, наполовину итальянца. «Прерванная дружба» (1910 год) рассказывает об одном эпизоде из жизни того же героя. В 1911 году я оставила литературу и стала писать музыку. И два промежуточных романа — о юноше и девушке, детство и отрочество которых описаны в этой книге, и о их дочери, которая уехала в Италию и стала матерью Овода, — так никогда и не появились. О судьбе этих людей говорится в ПОСЛЕСЛОВИИ к роману «Сними обувь твою».
Читать далее →

«Банальная история»

или мемуары Жуэла с какаовой плантации

Здравствуйте, я — Жуэл. Простой Жуэл из простой какаовой деревни. Какаовой, потому что рядом какаовая плантация, а я работаю на ней с другими, такими, как я, не писателями, в общем. Почему пишу, спросите? Надо значит. Объясню ниже.
Есть у меня, конечно, хозяин, дон Гонзало, странствовавший где-то много лет. Ну, это он раньше странствовал, а теперь он давно уже здесь. Я тоже теперь уже давно, то бишь, далеко не мальчик, каким был 20-30 (не помню) лет тому назад. Вы видите теперь? Я не умею писать. Раньше я брался за перо, чтобы написать своей сестрице, да ещё моей Марилу (что-то вроде: «встретимся за старым амбаром, в шесть»), которая уже давно стала толстой и сварливой, моя Марилу, и у нас пятеро детей… Да что же это я всё про себя да про себя? Ведь я и писать-то стал: Марилу допекла. Напиши, мол, говорит, старый дурень, ОБ ЭТОМ, чтобы уж, наконец, забыть. А как тут забудешь, если я помню всё-всё так, словно это было вчера, только ещё четче, ещё лучше: каждое слово, каждый вздох… «Банальная история», говорит моя Марилу. А вы всё-таки послушайте.
Читать далее →

90-91

РОЖДЕСТВО

Мертвое сердце укладывается под колеса
мертвой собакой,
распластанной в мокрых осколках,
смятым корабликом утра на камне белесом,
гаснущим в дымном удушье
огарком восковым.

Лед повисает от крыши до мерзлого снега,
в сетку сплетаются фары, рекламы, витрины,
окна, блестящие тайной тепла и ночлега, —
отблеск летит на асфальт,
под стопу пилигрима.

ANNO…

В тот предпоследний миг, когда душа,
уже устав от каторжной работы
себя сберечь (но дрожь карандаша
еще преобладает над зевотой)
и перейдя в усилие дышать,
уже (еще?) неслышимую ноту
пытается поймать, — возврат
к покою или же звериному бездумью
покажется ценнее во сто крат
болезненно-бесплодного безумья.

Тогда ищи защиты у небес —
жестоких, но пленительных чудес:
когда, живьем с себя сдирая кожу,
подобно змеям, остаешься жить
и ждать того, который скажет “пить!” —
но невнимательно глядишь в глаза прохожих.

Читать далее →

Изображение на верхней крышке переплета с античного килика 430 года до н.э., Античный музей (Берлин)

Одна из самых известных книг римского поэта. По жанру  — дидактическая поэма в трёх книгах, написанная, как и почти все сочинения Овидия, элегическим размером и заключающая в себе наставления, сначала для мужчин — какими средствами можно приобретать и сохранять за собой женскую любовь, а потом для женщин — как они могут привлекать к себе мужчин и сохранять их привязанность.
Читать далее →