Мне равновелико кажется, что от зимнего моря должно быть как тепло и влажно, так и мокро и сыро. Объемные воды его в вечном движении мнут мнимо податливый берег, оставляя на нем куски себя, что уже не нужны и обретают форму, цвет и иногда — содержание.
Особенно инопланетно то, что зимнее море никем не востребовано.
(Квинто Крыся — текст, Елена Блонди — фото)
Рецензия на книгу Полины Осетинской «Прощай, грусть»
Музыка, звучащая внутри человека, часто радикальным образом отличается от той, что ему приходится исполнять «по жизни», «в миру». Как соединить внутренний слух и представление о реальности, с самой реальностью, желаемое с действительностью? В финале «Всё на продажу» Анджея Вайды режиссер кричит оператору, указывая, на убегающего Ольбрыхского (цитирую по изношенной памяти): «Возьмите его в кадр: это он сам!» — то есть, это тот редкий момент, наконец-то достойный кадра, когда актер не играется, не играет, когда внутреннее и внешнее в нем настолько сблизились, что перестали существовать. Сам – как хочет и как есть.
Восхождение Полины Осетинской чем-то напоминает последние кадры польского фильма – побег из навязанной умопомрачительной сверхзадачи в свободный полет. Помните, как кричал герой в прологе к «Андрею Рублеву» — «Лечу! Лечу!..»…
«Да, я распутник и признаюсь в этом, я постиг все, что можно было постичь в этой области, но я, конечно, не сделал всего того, что постиг, и, конечно, не сделаю никогда. Я распутник, но не преступник и не убийца… Ты хочешь, чтобы вся вселенная была добродетельной, и не чувствуешь, что все бы моментально погибло, если бы на земле существовала одна добродетель».
Наш сегодняшний экспонат довольно страшен. Сегодня под стеклом – «Жюстина, или Несчастья добродетели» маркиза де Сада. Читать далее
Снимок автора Анатель
«Мы с Шурой — эстеты»…
Есть такой анекдот, о том, как эстеты, эстетство свое весьма подчеркивающие и им кичащиеся, могут обложить трехэтажным матом того, кто в их нарциссическую песнь вдруг вмешается.
…Вообще-то, британский сатирик Том Шарп пишет о незаметном преподавателе техучилища Генри Уилте, который изо дня в день вынужден знакомить группы мясников, сантехников, медсестер и секретарш с сокровищами английской литературы.
Шарп не стесняется сказать о никчемности такого преподавания, хотя до последнего времени для нас было это диким. Как же так? А как же кухаркины дети, которые могут управлять государством?
Мы забавно познакомились. Я уже была знакома с Сергеем Роком, но не знала этого. Псевдоним был другой у него. А потом забрела в раздел Рока, прочитала роман «Разговор с джинсами» и в полном восхищении Року же его и расхвалила.
Наверное, улыбался.
Вот уже три года я существую в одном с ним сетевом пространстве, где он пишет, общается, наблюдает и делает выводы, думает, видит сны и умеет их рассказать и написать на их основе великолепные рассказы, мыслит, и — пишет-пишет.
Рок великий трудоголик и большой писатель. На сегодняшний день у Сергея Рока девять полностью написанных романов, множество стихов, поэма и немало чудесных рассказов. Его хватает на многое. Кроме своего раздела он много путешествует по сети, дарит своим клонам и персонажам подборки стихов и миниатюр.
Он многолик. Иногда так, что становится страшно, а ну как разбросает себя на мелочи? Но кажется мне, что силы его лишь початы на сегодня. И он — уже из тех, думающих качественно по-другому, что должны прийти нам на смену. Потому в своей человеческой зрелости сущность Рока-писателя еще только начинается. И наши мерки не для него. Рок набирает обороты. Мне удивительно, что мы совпадаем во времени. Я знаю, что тексты Рока очень сильны и переживут и его и меня, нас переживут и будут читаться долго-долго. И это не юбилейные славословия. Я читаю его насыщенные, концентрированные тексты, круто замешанные на думании, но не становящиеся от того скучными и снова понимаю, он никогда не напишет просто продукт, жевачку для моска (а ведь и тем, кому нравится позиционировать себя умниками тоже на конвейере поставляют продукт-жевачку), он этого уже просто не сумеет.
Я уже писала о Роке и не хочу повторяться, могу просто ссылку добавить. А если больше — это нужно хорошо обдумать и писать уже конкретные статьи о его текстах, не в общем, а по каждому в отдельности.
Последний роман, который я прочитала — «Пушкинский юбилей». Свободное и одновременно жестко-суховатое повествование о людях в мире, который съела сеть. Как и все сюжеты, апокалиптический не нов. Но увидеть то, что увидел Рок в этом мире будущего, смогут далеко не все авторы. Он увидел и построил модель, в которую веришь. Она, как отблеск сегодняшнего обыденного на обыденное будущее. И обыденность эта страшна болотом, в которое входим постепенно, подумаешь, ну шажочек, ну еще один, и вот…
Зная Рока, знаю, что он обязательно недоволен первой редакцией текста, и будут и будут правки. Но я спокойна, потому что, зная Рока, уже понимаю, что сил у него хватит и на правки, и на новые проекты, на стихи и рассказы, и на сетевое хулиганство тоже.
А мы уже его поддержим. И не только по праздникам!
С днем рождения, Рок! Счастья тебе и долгих лет, полных мыслей и сил!
Дорогие друзья! Кто умеет переводить с английского детские стишки такого вот типа:
*
THE fox and his wife they had a great strife,
They never ate mustard in all their whole life;
They ate their meat without fork or knife
And loved to be picking a bone, e-ho!
?
Кого заинтересовало — пишите, пожалуйста, на vattukvinnan sobak yandex.ru — и будут вам подробности и полный текст.
вообще же рынок Петровка говно.
девиация книжного рынка прогрессирует и усугубляется. помимо натур-говна, от которого пахнет, всяко фэнтези я имею в виду, имеется еще и говно условное. шо я имею в виду. классику. тоисть условно это не говно, Толстой там, Диккенс и всякий иной Теккерей, но, по факту, издают этих старых и умных парней те же молодые и дурные парни, которые издают натур-говно. и по факту выходит, что серийность классики кумарит точно так же, как и серийность фэнтези. ну чтоб вам проще понять было: делает человек салями — одну из собачьего говна и пишет — первый сорт, другую типа таки из мяса — высший сорт. но лежит оно рядом и то и другое таки салями. поэтому Толстой, изданный той же конторой, что и фэнтези, таки приобретает ауру салями. и лежит на той же полке, причем даже высшим сортом не отмеченный и формально в высший разряд не переведенный. ну думаю вы поняли.
сильно порадовала некая пожилая тетка, торгующая салями высшего сорта сериной классикой. Так как я пришел на рынок купить не просто классики для украшения полок, а именно той которую не читал — чтобы украсить полки тем шо не читал, то и спрашивал я имена исключительно меня интересующие. и после того как я озвучил тетке Ромена Гари, Трумена Капоте и Сола Беллоу, тетка вдруг посмотрела на меня уважительно и тут же доверительно и сокрушенно сказала: »ну вот видите, нет их у меня, у меня куча классики, видите, а их нет. потому что щас же черте шо за классику издают. вот видите стоит Толстой, а рядом Коэльо и Филатов в той же обложке. Причем Толстой в одном томе а Филатов в двух. И Коэльо щас считается писателем».
В общем порадовала тетка чмарением поэльи Коэльи. В следующий раз узнаю ее отношение к кулебяке, октаэдру и додэкаэдру Уэльбеку, Верберу и Бегбедеру
