kinote (арт-кино в движении и в деталях)

———————————————————

Традиционно книги под подобным заголовком призваны познакомить читателя не столько с кино как предметом данного исследования, сколько с глубоким и богатым «внутренним миром» его автора. В таких случаях автор восхищается, обычно, тем или иным режиссером, демонстрирует свой тонкий вкус и глубокое понимание истинной культуры. Книга Куренного со всем этим великолепием не имеет ровным счетом ничего общего. Напротив, философ уже на первых страницах шокирует возвышенно настроенных читателей следующим заявлением: я, — говорит Куренной, — никакого систематического отбора фильмов для книги не проводил, да этого и не требуется; просто иногда ходил в кинотеатры, изредка покупал сначала кассеты, потом DVD, и вот время от времени просмотренные фильмы становились для меня поводом написать тексты. Они перед вами.
Читать далее →

Этот роман Барнса уже давно считается классикой постмодернизма. Многочисленные аллюзии (прежде всего ветхозаветные), цитация, игра с историческими фактами и мифами (опять же библейскими) – все это, похоже, излюбленные приемы Барнса. Роман действительно состоит из десяти с половиной глав, и этот факт не зря вынесен в заголовок. Композиция играет чуть ли не решающую роль в реализации авторского замысла. Все дело в том, что главы, на первый взгляд, не связаны между собой. Однако, это только на первый взгляд. Барнс, как и любой уважающий себя постмодернист, предлагает читателю поиграть с текстом, нанизать разрозненные главы-новеллы на одну смысловую нить. Из обособленных сюжетов, в конечном итоге, должна возникнуть общая структура романа. Та самая, барнсовская альтернативная история мира.
Читать далее →

В своих романах Милан Кундера (род. в 1929) стремится найти ответ на вопрос: Какова природа существования?

«Контракт Паганини»
Ларс Кеплер

Видимо шведских супругов, создавших «Гипнотизера», настолько вдохновил тот факт, что поставленный по их роману фильм был выдвинут на Оскара, что новое свое произведение они сразу писали в формате сценария. А как иначе охарактеризовать набор небольших главок, названных по основному событию там происходящему, например, «Перестрелка» или «Ошибочный вывод» или «Новая улика»? Только эпизодами фильма.
Читать далее →

Утром 17 октября по радио торжественно объявили, что Минкульт собирается ввести цензуру детских книг в библиотеках. Засунуть все «неположенные» книги в спецхран и не давать их никому. Меня эта новость, мягко говоря, не порадовала. Потому что цензуру, спецхран и ЛИТО мы уже проходили, и я рада, что даже не все мои сверстники помнят,, как эти ужасные слова-калеки расшифровываются. А уж кто помладше, вообще не представляют. Думала, этот морок сгинул, ан нет, решили возродить. Ну и глупо.
Единственное, чем все это еще хоть как-то можно объяснить (но не оправдать),  что якобы запреты на определенные книжки привлечет к чтению и ребят, и их родителей. Придут они в детскую библиотеку и станут умолять строгую тетеньку «дать им ту книгу с голой девочкой на обложке», или сказку про какашку, и та, конечно, сжалится и даст, нигде не записывая. Не те времена, да и читателей привлекать надо.
Ага, фигушки. Будь я маленькой и неграмотной, в знак протеста вообще б отказалась читать. И разрешенное, и запрещенное.
Читать далее →

Жан-Клод Карьер, Умберто Эко «Не надейтесь избавиться от книг!» (отрывок)

Ж.-Ф. де Т.: Вы говорили о том, как трудно в наше время найти надежные средства для сохранения необходимой информации. Но должна ли память хранить все подряд?

У. Э.: Конечно, нет. Память — будь то наша индивидуальная память или коллективная, то есть культура, — несет двойную функцию. Одна из них, действительно, — хранить данные, другая — топить в забвении информацию, которая нам не нужна и которая напрасно загромождает наши мозги. Культура, не умеющая отсеивать то, что нам досталось в наследство от прошлых веков, напоминает Фунеса — придуманного Борхесом героя рассказа «Фунес, чудо памяти», который наделен способностью помнить все подряд. А это как раз противоречит культуре. Культура — это кладбище навсегда исчезнувших книг и прочих предметов. Сегодня есть труды, посвященные этому явлению, которое состоит в том, что мы, с одной стороны, молчаливо отказываемся от некоторых пережитков прошлого, то есть отсеиваем их, а с другой стороны, помещаем прочие элементы этой культуры в некий холодильник, для будущих времен. Архивы, библиотеки и есть те самые морозильные камеры, где мы храним память, чтобы не засорять культурное пространство всякой дребеденью, но и не отказываться от нее совсем. В будущем мы всегда сможем к ней вернуться, если сердце прикажет.
Читать далее →

Я всегда недолюбливала пьесы, хотя некоторые, конечно, вгрызались в мою жизнь настолько, что я их растягивала на сотни цитат и дышала один воздухом с главными героями. Но почему-то в голове заело, что пьеса, мол де, произведение классическое, а современная драматургия, хм… ну в общем, заело…
и тут Шмитт.
Читать далее →

оригинал статьи: By ALEC SOLOMITA | January 31, 2007

 

В своей фантазии «Помню, в 20-х…» Вуди Аллен говорит Скотту Фицджеральду, что его последний роман – «хорошая книга, но не было нужды её писать, поскольку она уже написана Чарльзом Диккенсом». Почти то же самое можно сказать о книге Милана Кундеры «Занавес: Эссе в семи частях» (The Curtain: An Essay in Seven Parts) – настолько она напоминает его же «Искусство романа» (1988).

Тем не менее, в «Занавесе» помимо явных повторений привычных навязчивых идей — история романа; бесценное наследие Сервантеса, Франсуа Рабле и Лоренса Стерна; превосходство их наследников, модернистов XX века Германа Броха, Роберта Музиля и Витольда Гомбровича; лёгкость бытия; природа забвения; китч, — Кундера предлагает остроумные и поучительные импровизации на эти излюбленные темы, а также добавляет новые.
Читать далее →

Жан-Клод Карьер, Умберто Эко «Не надейтесь избавиться от книг!» (отрывок)

Ж.-Ф. де Т.: Жан Клод, вы упомянули первые «флэшки» — дорожные библиотеки, которые образованные люди возили с собой уже в XVIII веке. Нет ли у вас ощущения, что большинство наших изобретений есть воплощение давних мечтаний человечества?

У. Э.: Мечта о полете преследует коллективное воображаемое с незапамятных времен.

Ж.-К. К.: Я действительно полагаю, что многие изобретения нашего времени являются материализацией очень древних мечтаний. Я говорил об этом моим друзьям-ученым Жану Одузу^[62] и Мишелю Кассе^[63], когда мы работали вместе над «Разговорами о незримом»^[64]. Такой пример: недавно я вновь окунулся в удивительную шестую книгу «Энеиды», где Эней спускается в Ад и встречает там тени, которые для римлян были и душами тех, кто уже жил, и душами тех, кто еще будет жить когда-нибудь. Времени здесь не существует. Царство теней Вергилия предвосхищает эйнштейновское пространство-время. Перечитывая эти страницы про путешествие, я думал о том, что Вергилий уже тогда спустился в виртуальный мир, в недра гигантского компьютера, в котором теснятся молчаливые аватары. Все, кого вы встречаете в этом мире, кем-то были раньше или могут однажды кем-нибудь стать. Марцелл в «Энеиде» — замечательный молодой человек, на которого возлагали большие надежды при жизни Вергилия и который, к сожалению, умер совсем юным. Когда к юноше обращаются со словами: «Будешь Марцеллом и ты!»^[65] (Tu Marcellus eris), в то время как читатели знают, что он мертв, я вижу весь виртуальный размах, весь потенциал человека, который мог бы стать незабываемой личностью, быть может, спасителем, которого все ждали, но он стал всего лишь Марцеллом, почившим юношей.
Читать далее →

Не удивляйтесь названию книги — это хороший перевод слова «Neverwhere», которое Гейман сконструировал для этой книги и для одноименного телевизионного сериала (еще может переводиться как «Задверье», но, по-моему, «Никогде» гораздо лучше). Сразу оговорюсь, что сериала я не смотрела, но книга мне очень понравилась. Главный герой книги — нет, не Ричард Мэхью, как пишут в аннотациях и Википедии, а Лондон, наш современный Лондон. Если вы все-таки убеждены, что это Ричард, то посмотрите, как любовно выписан город, как писатель использует игру слов в названиях станций метро или улиц и как он внимателен к мелочам. «Никогде» ассоциируется у меня сразу с двумя произведениями: во-первых, это «Вокзал потерянных снов» Чайны Мьевилля с его Нью-Кробюзоном (но оно гораздо более стимпанковое), во-вторых, со «Скромным гением подземки» Владимира Васильева (но оно больше про метро, чем про город). Тем не менее некоторое сходство определенно в наличии: если вам понравится «Никогде», два вышеуказанных произведения тоже наверняка будут небезразличны.
Читать далее →