Часть девятая

Бабель с Сергеем Эйзенштейном. 1936 г.

Впрочем, нынешние творцы легенды за Крошку Цахеса Бабеля на достигнутом не останавливаются. Недавно В. Мороз со страниц «Украинской правды» поведал, что Бабеля расстреляли в январе 1939 года, а «в стенах Лубянки исчезли и десятки неопубликованных рукописей». Где же многочисленные любители цитирования всяких глупостей, изреченных великими и знаменитыми?  Почему они молчат и по поводу также миллион раз процитированных «рукописей, которые не горят»? Выходит, чекисты уничтожили не папки с набросками, а уже готовые рукописи, насчитывающиеся десятками? Не переживайте, на самом деле эти рукописи таки да не сгорели. Буквально месяц назад один деятель опубликовал в «Кроссворд-кафе» очередную сенсацию по поводу Крошки Цахеса Бабеля: «При аресте у него изъяли несколько рукописей, которые едва не оказались утраченными». Не удивлюсь, если завтра их опубликуют. Почему нет, если мне довелось читать мемуары князя Воронцова, случайно обнаруженные на одном из питерских чердаков. Так что не кидайте брови на лоб, если завтра выйдет фильм, снятый по чудом уцелевшему сценарию Бабеля, с помощью которого он выставил на бабки одну известную своей отзывчивостью в СССР киностудию.
Читать далее →

Арнольд Штадлер. Однажды днём, а может быть, и ночью…
2004. Азбука-классика.

Я стараюсь читать много разного, но страсть моя — беллетристика, и всё, что я сейчас скажу об авторах, прошу отнести к этому жанру.
Есть авторы эпические — они пишут книги, где много героев, судьбоносных  событий, чувств, мыслей, а порой – масштабных батальных  сцен.
Читать далее →

«Уличный продавец книг», игрушка, раскрашенная миниатюра, Streets of Old Hong Kong

На развитых рынках писатель работает в упряжке-«тройке»: автор, литературный агент, редактор. Сегодня у нас институт редакторов, при всем обилии соответствующих учебных заведений, недостаточно развит. Чтобы работать с перспективными авторами их не хватает (издатели в этих специалистов просто не вкладывают деньги), у многих же имеющихся, остающихся в профессии, очень низкая квалификации.
Читать далее →

В возрасте семи лет Жан-Кристоф начинает свое восхождение к вершине разрушительного и всепоглощающего зла, у него случается первый приступ эпилепсии.

Потрясающий комикс французского художника Давида Бошара, это тяжеленький том под шестьсот страниц, который достаточно бесцеремонно (но эстетически безупречно) протаскивает своего читателя по всем кругам ада безнадеги, и дает возможность пережить боль рушащихся надежд до тех пор, пока не будет достигнуто терапевтическое смирение, а с ним и покой.
Читать далее →

Первое издание романа Оскара Уйльда «Портрет Дориана Грея» в Lippincott’s Monthly Magazine.
Публикация: 1890
Отдельное издание: 1891

Афиша XIX века с анонсом спектакля о Джекиле и Хайде, поставленного по мотивам повести Роберта Льюиса Стивенсона «Странная история доктора Джекила и мистера Хайда»

Кто каким способом ведет двойную жизнь?

Доктор Джекил создает препарат, способный сделать его неузнаваемым и помогающий ему тем самым безнаказанно предаваться порокам. Дориан Грей прячет от людских глаз следы своих преступлений, отобразившихся на его собственном портрете, далеко на пыльном чердаке. В чем принципиальное различие между двумя героями? Первый обрек себя на эту участь сам, второму помогли небеса. Хотя это, пожалуй, не так уж и важно, учитывая, что причина, по которой они вели двойную жизнь одна: и доктор Джекил, и Дориан Грей вкушали запретные плоды. Дориан называл это «любопытством к жизни», Джекил – «стремлением к удовольствиям». Оба проживали недостойную жизнь, о которой не знал никто. Оба всё дальше шли по пути распутства, и обоим пришлось воочию убедиться, как грязны и уродливы их пороки.
Читать далее →

***
Мне осень хризантемами мила,
Они — предвестье зимнего разлада.
Боль старая в душе не умерла,
А новой нам пока еще не надо.
Ресницами японского цветка
Укрыт альков упругой сердцевины.
О, хризантема, ты, как сон, легка,
И, как дыханье девушки, невинна.
Но беспощадной волею зимы
Тебя на плаху кинут, недотрога.
И ты умрешь, как умираем мы,
С надеждою единственной — на Бога.
Читать далее →

Немногочисленные прохожие бросали в воду с набережной куски хлеба и белых булок, а наглые чайки расталкивали друг друга крыльями в борьбе за халявное лакомство. Крики чаек далеко разносились над тихой водой залива, отражались в подбрюшьи бетонного пирса и бились о ржавчину свай.
Прямо как на ангольском базаре, даже чернотой на африканок похожи — улыбнулся про себя Василич, поддергивая намотанную на палец леску удочки-закидушки, которая уходила струной в зеленую глубину, туда, где между бетонных плит, поросших водорослями, метались черными торпедами бычки. Клев почти прекратился, потому как солнце уже полностью выползло из-за горизонта, резко, как искупавшийся пес, отряхнуло капли морской воды и рассыпалось бликами по поверхности бухты, ударило в окна домов, сгрудившихся на склоне гор.
Читать далее →

«Бы».
Это вечное «Бы» витает меж нами, как запах перегара в утренней московской электричке. Столы в «Олимпийском», что на книжном рынке пестрят перегаром литературным. Чтоб было с родиной и с нами, если бы жиды не споили русских, в кране неожиданно не закончилась вода, а русский спецназ помог бы в борьбе против ливонцев сбрендившему на старости лет Ивану Грозному, прозванному, согласно французской энциклопедии, за свою жестокость Васильевичем.
Тема про попаданцев, заложенная страшно сказать, самим Марком Твеном в 1889 году за 130 лет только деградировала и развилась в откровенное ничтожество. Реактивные истребители крошат «дрейдеккеры» Манфреда Фон Рихгоффена, аппараты постарей сокрушают Змеев Горынычей, ветераны чеченской войны исправляют историю в стольких местах, что возникает мысль: а хватит ветеранов?
Реваншизм, однажды закончившийся плохо в Германии, получает не то выход, не то питательную среду.
Но речь не о том, хотя к теме еще следует вернуться.

Манфред Фон Рихгоффен, июнь 1917 года
Читать далее →

вообще же качество книжных обложек можно оценивать простым способом примерки на себя

Лембит Короедов

В одном из комментариев к моему посту были такие слова: «почти все нынешние издательства по сути просто контентные придатки к книгодилерским сетям и в принципе собственного мнения не имеют изначально даже на то, какие ставить обложки…»

Как известно, на разные вещи можно смотреть с разных сторон и трактовать их положение в пространстве по разному же. Если работаешь продавцом, то ты – самый главный, если писатель, то – ты, если издатель, то тоже – ты. Профессии всякие нужны, профессии всякие важны. Однако, в приведенном комментарии есть действительное отражение сложившейся сегодня на отечественном книжном рынке ситуации. И ее легче всего сравнить с тем, что мы наблюдаем на рынке продовольственном. Как это прекрасно было, когда начали появляться огромные, такие удобные супермаркеты. Зашел и быстренько купил все, что тебе надо. Только вскоре выяснилось, что в супермаркете почему-то не продается любимое молоко и приходится брать другое. И любимые конфеты пришлось заменить. И колбаса не совсем та…
Читать далее →