Совершенно поразителен накал всяческих печалей, горестей, которые выпали на долю униженным и оскорбленным. Как водится, финал неутешителен, ибо статус униженного и оскорбленного неизменен и невозможно что-либо исправить в жестокой фатальности.
(отрывок из третьей книги)
Нессим на балконе то ли всхлипнул, то ли застонал: мелодично, негромко — звук бамбукового стебля, когда его надломят у самого корня. И, как вступительная нота великой симфонии, стон его эхом отразился от тьмы внизу, переходя от губ к губам, от сердца к сердцу. Стоны зажигались один от другого — как зажигаются свечи, — полная оркестровка драгоценной темы скорби, долгий, дрожащий, ломаный звук взошел из пустого колодца, вскарабкался по стенам к быстро темнеющему небу, долгий, словно баюкающий звук, — и смешался с колыбельной дождя по водам озера Марьют. Смерть Наруза тихо родилась в мир.
Читать далее
Жан-Клод Карьер: Итак, вопрос заключается в том, будет ли окончательное исчезновение книги — если таковое действительно произойдет — иметь для человечества такие же последствия, как, например, неизбежно возрастающий дефицит запасов воды или заоблачные цены на нефть.
Умберто Эко: Исчезнет ли книга с появлением Интернета? Я уже писал об этом, когда этот вопрос казался животрепещущим. С тех пор каждый раз, когда меня просят высказаться по этому поводу, я не могу сделать ничего лучшего, кроме как пересказать тот текст. Никто этого не замечает — прежде всего, потому, что нет ничего менее известного, чем уже опубликованное. А еще потому, что общественное мнение (или, по крайней мере, журналисты) по-прежнему твердо уверено, что книга вот-вот исчезнет (ну, или журналисты думают, что читатели в этом твердо уверены), и каждый постоянно задает один и тот же вопрос.
На самом деле, мало что можно сказать по этому поводу. С Интернетом мы вновь вернулись в эпоху алфавита. Если раньше мы считали, что цивилизация вступила в эпоху образов, то компьютер вернул нас в галактику Гутенберга и теперь всем поголовно приходится читать.
Читать далее
Тиссо Джеймс 1836-1902. Кэтлин Ньютон в кресле
продолжение; начало тут
Наше вынужденное бездействие выпало на жаркие летние месяцы. Как раз, когда на селе шла ежегодная битва за сено.
Воевать за сено повезли и нас.
Байганинский район. По бескрайним подстриженным полям разбросаны тюки прессованного сена. Их нужно было вилами забрасывать на прицеп. В тени термометр показывал сорок. Естественно, работали мы без зонтиков. Питание – супы, каши и много мяса. Рядом обычная для тех мест речка – цепь продолговатых глубоких водоёмчиков, связанных между собой зарослями камыша. Вода – чистейшая. Хоть пей, хоть купайся, хоть уху в этой воде вари.
В общем, был у нас этакий санаторий с элементами принуждения. Хочешь не хочешь, а сельскому хозяйству помогай и за это купайся, загорай и кушай натуральную, без всяких вредных добавок, деревенскую пищу.
В эти дни я научился материться.
Читать далее
Скажу честно — меня сильно насторожило генеалогическое древо на первых страницах книги: оно означало, что придется разбираться в хитросплетениях отношений, кто кому приходится троюродным братом и кто с кем спал, запоминать имена… Но стоит продраться через пролог — и обилие героев перестает мешать чтению. Наоборот, история одного плавно перетекает в историю другого, как будто повествование — это действительно поток воды, на берегу которого можно сидеть и созерцать жизнь поколений. И описываемые отношения совершенно не вызывают тоскливого недоумения из разряда «зачем мне знать, кто кого трахал?» — они просто случаются.
Читать далее
«Глубоко вдумываясь, вы найдете, что главное бедствие нашего злополучного века заключается во всеобщей болтовне его безумцев и толпы их последователей, болтовне, заглушающей спокойные голоса мудрых людей всех прошлых веков.
Это является, во-первых, результатом изобретения книгопечатания и легкой возможности и для тщеславных людей видеть свое имя в печати. Когда же требовался тяжелый труд целого года, чтобы выпустить книгу, люди несколько отличали одну книгу от другой.
Но теперь, когда каждый может в неделю выпустить сколько угодно экземпляров своей болтовни, эта болтовня доставляет им средства к существованию, так что они могут насыщать желудок бешеной пеной своих губ, то всеобщая эпидемия лжи, испещряет все углы как цикады –лавровые листья, и потому первая задача нашего умственного просвещения состоит в том, чтобы освободить из-под шума, производимого болтунами, те немногое книги и слова, которые действительно божественны»
Дж.Рёскин
Когда-то все передачи телевидения выходили в прямом эфире. Про видеозапись тогда и слыхом не слыхивали, а рассказы о том, что такое понятие существует, воспринимались, как фантастика.
Помнится, уже в конце семидесятых, председатель нашей телерадиокомпании, Михаил Николаевич Козин, после поездки в Москву, рассказывал нам не летучке, что совещание, на котором он присутствовал, снимали на кинокамеру, а потом сразу же и показали. В цвете. По телевизорам, которые находились в фойе.
Мы слушали, разинув рты. У нас ещё снимали кинокамерой на чёрно-белую негативную плёнку. Впереди маячил целый ряд лет перехода на позитивную, потом – цвет. Всё – мокрые процессы обработки. Отснял – жди несколько часов, пока через все ванночки с растворами киноплёнка пройдёт. Хорошо, если плёнка не оборвётся, если не выключат свет. Тогда всё пропало!..
Читать далее
