Тем не менее, в выпуске новинок Марк вырвался вперед – его роман «Un Sentiment plus fort que la peur» (читай о нем здесь) вышел чуть раньше последнего творения Гийома «Demain» («Завтра»), речь о котором пойдет сегодня.
Жан-Клод Карьер, Умберто Эко «Не надейтесь избавиться от книг!» (отрывок)
Ж.-Ф. де Т.: Вы говорили о том, как трудно в наше время найти надежные средства для сохранения необходимой информации. Но должна ли память хранить все подряд?
У. Э.: Конечно, нет. Память — будь то наша индивидуальная память или коллективная, то есть культура, — несет двойную функцию. Одна из них, действительно, — хранить данные, другая — топить в забвении информацию, которая нам не нужна и которая напрасно загромождает наши мозги. Культура, не умеющая отсеивать то, что нам досталось в наследство от прошлых веков, напоминает Фунеса — придуманного Борхесом героя рассказа «Фунес, чудо памяти», который наделен способностью помнить все подряд. А это как раз противоречит культуре. Культура — это кладбище навсегда исчезнувших книг и прочих предметов. Сегодня есть труды, посвященные этому явлению, которое состоит в том, что мы, с одной стороны, молчаливо отказываемся от некоторых пережитков прошлого, то есть отсеиваем их, а с другой стороны, помещаем прочие элементы этой культуры в некий холодильник, для будущих времен. Архивы, библиотеки и есть те самые морозильные камеры, где мы храним память, чтобы не засорять культурное пространство всякой дребеденью, но и не отказываться от нее совсем. В будущем мы всегда сможем к ней вернуться, если сердце прикажет.
Читать далее
1. На конкурс принимаются и в конкурсе участвуют только рецензии на собственные художественные тексты небольшого объема, это может быть рассказ или отрывок из большого текста: романа, повести.
Форма самой рецензии традиционно свободная.
2. Объем (два объема) – Максимальный размер самой рецензии — 20 тысяч знаков с пробелами. Художественный текст, который вы подвергнете рецензированию и, как следствие, восхвалению, может быть чуть больше – до 30 тысяч знаков с пробелами.
Автор может представить на конкурс рецензию и на большой текст, например, познакомить читателей со своим романом или повестью. В случае победы такой рецензии автор получит записанный трек собственноручно выбранного отрывка из отрецензированного текста.
3. Количество произведений.
Каждый автор может подать две рецензии на два своих текста (повторимся: в конкурсе участвуют только рецензии).
Читать далее
Время меняется и пытается изменить нас. Но мы упрямы в хорошем смысле этого слова и не собираемся изменять культурному пространству. Пока кто-то пророчит гибель книг, делая из этого поспешный вывод, что гибнет и литература, мы просто принимаем мир таким, каков он есть. Мы ведь часть этого мира. Нет хороших книг на бумаге, не балуют нас издатели? Отлично, мы скачаем электронные версии и воспользуемся ридерами. Все меньше времени в стремительном мире для того, чтобы посидеть у камина, замотавшись в теплый клетчатый, извините, плед и томно перелистывая книжку или нажимая кнопочки? Прекрасно, тогда мы скачаем аудио-книгу, и будем слушать – в машине, метро, в спортзале, во время утренней пробежки или вечерней прогулки.
Именно мысль об аудио-версиях оказалась актуальной настолько, что мы решили провести большой конкурс «Книгозавра» в новом формате.
И это будет формат «Форминга-студио».
Читать далее
Меру и Тику
Меру пел. Сидел на бугристом полу и не чувствовал, как жерди давят ноги и бедра. Больной рукой, обвязанной полосками лыка, обнимал Тику за скособоченные плечи, в здоровой держал кувшин с оттой. Когда замолкал, чтобы горло немного отдохнуло, становилось слышно через дальний шелест дождя, как потрескивают в отте юркие болотнички. Тику кивал песне, а в паузе поднимал косматую голову и провожал взглядом каждый глоток отты. И снова кивал, когда охотник подсовывал ему ко рту узкое горлышко кувшина, – вытягивая губы, ловил на язык струйку хмельного напитка.
– Не бойся, дружище, я – Меру-охотник, у меня одна здоровая рука, но зато верная, не промахнусь. Открывай только рот.
И Тику послушно открывал рот.
Сначала он боялся спросить, что там, в сером тумане, увидел гость. А потом лицо Меру испугало его. И он решил: пусть выпьет, пусть. Знание всегда тяжело. А когда кувшин опустел больше, чем наполовину, Тику забыл. Вернее, решил: потом, всё потом. Они так хорошо сидят, поют. Двое мужчин, друзья. У Тику давно не было друзей, и рука Меру на плече грела, кости переставали болеть.
– В лес ты бежишь, моя ты моя, всё равно догоню, моя ты моя! – Меру подтолкнул старика, и тот подхватил скрипящим голосом:
– От меня убежишь в траву ты, в траву. Но поймаю тебя любовью своей!
– Своей! – вскрикнул, повторяя припев, и замолк, потому что Меру остановился, перестал качаться и опустил голову. Стукнул об пол булькнувшим кувшином. Снова в тишине, шелестящей дождем, зашептались болотники в остатках отты.
Читать далее
В первые годы XVII в. ореолом славы в Италии было окружено имя неаполитанского купца Пьетро делла Балле.
Он много путешествовал в далекие экзотические страны, и земляки называли его Il Pellegrino — пилигрим. Пьетро, однако, путешествовал не в поисках драгоенных кореньев и шелковых тканей, как можно было бы предположить, к странствиям его побудила причина более романтическая, а именно — изведанное еще в молодости разочарование в любви. А потом уже, войдя во вкус и чувствуя неутолимую жажду новых впечатлений, Пьетро отправлялся в незнакомые страны, где редко ступала нога европейца.
Странно распорядилась судьба: приключения романтического купца стали памятными в истории археологии, а благодаря этому им стоит посвятить несколько минут внимания.
Давайте мысленно перенесемся воображением в Неаполь. В храме св. Марчеллино идет богослужение, заказанное Пьетро. В храме негде упасть яблоку: кумушки растрезвонили по всему городу о печалях молодого Пьетро и его решении. Двенадцать лет он был обручен с хорошенькой донной из богатого купеческого дома, и вдруг — гром среди ясного дня! — родители выдают ее замуж за кого-то другого.
Униженный, оскорбленный в самых нежных своих чувствах, юноша решил искать утешения в путешествиях. Пьетро, однако, не скрылся из города потихоньку. С типичной для южанина высокопарностью он театрально прощался с родными и друзьями. После окончания богослужения священник надел ему на шею золотой талисман в виде посоха пилигрима. Горожане поднимались на цыпочки, чтобы ничего не упустить из этого трогательного зрелища, а Пьетро торжественно клялся, что не вернется в Неаполь, пока не посетит гроб господень.
Путешествие в Иерусалим явилось лишь началом его странствий. Дело в том, что он не остановился на богоугодном паломничестве в святую землю. Пьетро посетил Венецию, Константинополь и Каир, побывал на труднодоступных в те времена островах Леванта, вдоль и поперек исходил Месопотамию и Сирию, добрался даже до Ирана.
Читать далее
Гвидо Рени. Апостол Матфей и ангел
Я всегда недолюбливала пьесы, хотя некоторые, конечно, вгрызались в мою жизнь настолько, что я их растягивала на сотни цитат и дышала один воздухом с главными героями. Но почему-то в голове заело, что пьеса, мол де, произведение классическое, а современная драматургия, хм… ну в общем, заело…
и тут Шмитт.
Читать далее
В своей фантазии «Помню, в 20-х…» Вуди Аллен говорит Скотту Фицджеральду, что его последний роман – «хорошая книга, но не было нужды её писать, поскольку она уже написана Чарльзом Диккенсом». Почти то же самое можно сказать о книге Милана Кундеры «Занавес: Эссе в семи частях» (The Curtain: An Essay in Seven Parts) – настолько она напоминает его же «Искусство романа» (1988).
Тем не менее, в «Занавесе» помимо явных повторений привычных навязчивых идей — история романа; бесценное наследие Сервантеса, Франсуа Рабле и Лоренса Стерна; превосходство их наследников, модернистов XX века Германа Броха, Роберта Музиля и Витольда Гомбровича; лёгкость бытия; природа забвения; китч, — Кундера предлагает остроумные и поучительные импровизации на эти излюбленные темы, а также добавляет новые.
Читать далее
