CARA BARER
butterfly-1
Галерея автора
Эдуард Лимонов о Борисе Гусеве:
Человек, способный на безумие.
Породистый молодой человек с крупным лицом сидел в конференцзале Русско-Американского пресс-центра на Хлебном переулке между поэтами Алиной Витухновской и Константином Кедровым. Борис Гусев оказался издателем совместной книги этих двух поэтов. “Собака Павлова”, – называлась книга.
Читать далее
(чтение Бориса Гусева)
Кто? Бледное лицо в ореоле пахучих мехов. Движения ее застенчивы и нервны. Она смотрит в лорнет.
Да: вздох. Смех. Взлет ресниц.
Паутинный почерк, удлиненные и изящные буквы, надменные и покорные: знатная молодая особа.
Я вздымаюсь на легкой волне ученой речи: Сведенборг, псевдо-Ареопагит, Мигель де Молинос, Иоахим Аббас. Волна откатила. Ее классная подруга, извиваясь змеиным телом, мурлычет на венско-итальянском. Это культура! Длинные ресницы взлетают: жгучее острие иглы в бархате глаз жалит и дрожит.
Читать далее
(чтение Бориса Гусева)
Эти события произошли в «Тополях» – поместье к югу от Хунина, в конце марта 1928 года. Главным героем их был студент медицинского факультета Балтасар Эспиноса. Не забегая вперед, назовем его рядовым представителем столичной молодежи, не имевшим других приметных особенностей, кроме, пожалуй, ораторского дара, который снискал ему не одну награду в английской школе в Рамос Мехия, н едва ли не беспредельной доброты. Споры не привлекали его, предпочитавшего думать, что прав не он, а собеседник. Неравнодушный к превратностям игры, он был, однако, плохим игроком, поскольку не находил радости в победе. Его открытый ум не изнурял себя работой, и в свои тридцать три года он все еще не получил диплома, затрудняясь в выборе подходящей специальности.
Читать далее
(чтение Бориса Гусева)
После одного из заседаний N-ского мирового съезда судьи собрались в совещательной комнате, чтобы снять свои мундиры, минутку отдохнуть и ехать домой обедать. Председатель съезда, очень видный мужчина с пушистыми бакенами, оставшийся по одному из только что разобранных дел «при особом мнении», сидел за столом и спешил записать свое мнение. Участковый мировой судья Милкин, молодой человек с томным, меланхолическим лицом, слывущий за философа, недовольного средой и ищущего цели жизни, стоял у окна и печально глядел во двор.
Читать далее
А вот так солидно это выглядит в ЛитРоссии:
Украинский сетевой аналитик и наблюдатель Элтон Иван пригласил в свой интернет-проект «ТРЭШ-ШАПИТО» литературного критика из Тюмени Алексея Зырянова, чтобы задать несколько вопросов.
Алексей Зырянов
(читать дальше на сайте газеты)
По словам израильского писателя Йорама Каньюка, Этгар Керет «пишет рассказы на две страницы, умещая туда целый роман, целую жизнь». Жизнь у персонажей Керета, в общем, обыкновенная: ему интересно писать про путешествия, любовь, секс, смерть, насилие, сумасшествие (последовательность случайна). Во многих рассказах тут и там узнаваемые бытовые реалии, топонимы, бренды. А еще — чудеса. Чудом обычно называют событие или явление, которое не может происходить в действительности с точки зрения формальной логики и здравого смысла. И вот этих событий и явлений у Керета много.
Симонова дача
(рассказ, на самом деле — просто ассоциативный. Есть такое место, в горах, там с бензопилами собираются. Это — ассоциации от перемещения, и проч.)
Мы едем на Симонову дачу. Гроза еще далеко – видимо, ее разворачивают. Я думаю, что заготовки грозы упакованы в фольгу и хранятся в прохладном месте. Их пересыпают сухим льдом для пущей прохлады. И мне представляются совсем старые полки – но грозы всё свежие, потому что не пропадают.
Дежурный неба приходит в холодильник-склад одетым. Очень холодно. Иней. Вот тут – полка с зимами. Ниже – очень большие отделы, тут хранится Север. Он один, большой, он многоразовый – его то достают, то назад кладут. Это все первые блюда.
Он берет одну из гроз, выносит в свое дежурное помещение. Тут у него телевизор, тут у него радио, пульт сигнализации, продукты. Приходят друзья с пивом. Кто они – мне не узнать. Он раскрывает фольгу, и на небе слышен гром.
Это только начало.
Читать далее
Вопросы приблудной кошки
***
Что ж, принять все, как есть?
У порога – приблудною кошкой,
нежеланной, незваною?.. Знаю я – несть
нам числа! У чужого окошка,
на косточках рыбьих –
поди, разгрызи их! –
на шкурках колбасных…
В ожиданьях напрасных.