Книга о Пушкине должна иметь характер самого поэта – быть легкой, игривой, жизнелюбивой, озорной. Книги профессиональных филологов, включая таких блестящих, как Бурсов, Скатов и Лотман, не всегда отвечают этому требованию. Синявскому, который писал под псевдонимом Абрам Терц, удалась живая книга о классике.
Неправда-ли, — поразительное сходство?
Как живой, сидит перед вами Александр Сергеевич Пушкин.
За письменным столом, с гусиным пером в руке.
И что поразительней всего, это не грим, а подлинное лицо.
Этот „двойник Пушкина“ хорошо знакомь москвичам.
Оригинал—долго проживавший Москве литератор г. Денисюк.
Читать далее
Михаил Тырин. «Жёлтая линия».
Издательство «Эксмо», 2003 год
Так уж сложилось, что на поле отечественной фантастики я забредаю нечасто, но в этот раз прогулка в поисках новых (для меня новых) авторов обернулась приятным и достойным открытием!
Роман «Жёлтая линия» Михаила Тырина (автор стал заметной фигурой в мире отечественно фантастики, ярко дебютировав в конце 90-х) представленный в серии «Абсолютное оружие» должен был, судя по всему, предстать ещё одним образцом боевой и роботокрушительной фантастики, но не тут-то было.
Читать далее
«А это чудесное одесское выражение «говорить за кого-нибудь»! Вы будете страшно удивлены, когда услышите, что:
– Месье прокурор чудно говорил за этого мошенника», – насмешничал в «Одесском языке» Влас Дорошевич в конце 19 века, еще не подозревая, что почти через четверть века на свет появится «обессмертившая Одессу поговорка «Беня знает за облаву». Нужно быть таки шаей из трамвая, чтобы подобно Валерию Хаиту разделять эту иронию в 21 веке. Особенно после того, как не безграмотный привозный шлема, а доктор наук толкал речь на пикнике: «А за себя скажу, что своей докторской диссертацией…» в кинохите «Москва слезам не верит».
Читать далее
Не каждый писатель решится назвать книгу о собственной жизни подобным образом. По жанру это дневник нескольких лет жизни известного к тому времени японского новеллиста. Прижизненная слава Акутагавы действительно была велика. Сам он, однако, крайне критически относился к себе и к написанному им. Он писал чудесные психологические, исторические и фантастические новеллы. Некоторые стали классическими.
Читать далее
Библиотека сгорела в день моего шестнадцатилетия — впрочем, бывают совпадения и похлеще. К этому дню мои небогатые родители подарили мне брюки — не купленные в магазине готового платья, но сшитые в ателье. Мы с друзьями выпили вина и отправились поглазеть на пожар. Народу вокруг собралось много: праздник есть праздник. Почему-то было много пьяных, хотя день был будний. В толпе я разглядел Надю Баканиху — наверное, самую ярую читательницу в нашем городке. Она принадлежала к разряду «беспричинных людей». Солдаты из стоявших в городке полков, получавшие увольнительную, хорошо знали дорогу к ее запущенному дому и немытому лону. Нередко во дворе можно было видеть десяток парней в форме, которые неторопливо покуривали в ожидании своей очереди к Баканихе. У этой тридцатилетней миловидной женщины было то ли девать, то ли десять детей — она и сама точно не знала: «А, что дети? — с обезоруживающе доброй улыбкой отвечала она на упреки. — Воробушки!» Ребятишкам, однако, приходилось туго, и жители городка, даже суровейший Левон Поляк, не подпускавший к своему огороду ни мальчишку, ни птицу, закрывал глаза на Надиных воришек. Участковый Леша гонялся за нею по городку, пытаясь «приставить девку к делу» и вызывая насмешки: «Уж если Баканихе захотелось — она даст телеграфному столбу». Лешу она любила и ему-то однажды призналась, что беременеет без удержу лишь затем, чтобы к ней не приставали с работой и давали возможность читать. Каждую неделю она брала у Мороза Морозыча десять-пятнадцать книг и, если ее спрашивали, могла с воодушевлением рассказать и о любви Анны Карениной, и о храбром Айвенго, и о несчастных Татьяне и Евгении Онегине.
Читать далее
А. Рубанов, «Психодел»; М., «АСТ», «Астрель», 2011
Рубановский «Психодел», как из яйца, вылупился из прошлогоднего «Йода»:
«Везде и во все времена власть и деньги принадлежали самым коварным, жестоким и беспринципным людям. Прочие – “широкие слои населения” – вынуждены смириться».
Посыл не сказать чтобы новый, но многообещающий, прямо-таки фроммовский. Да замысел, к несчастью, всегда богаче воплощения. Роман, занесенный на скрижали «Нацбеста», больше всего похож на сценарий чего-то ну очень многосерийного и в той же степени мыльного. Впрочем, судите сами.
Читать далее
«Codex argenteus», «Серебряный кодекс» — наиболее полный из дошедших до наших дней документов на готском языке. Он хранится в библиотеке университета шведского города Уппсалы и представляет собой остатки роскошного Евангелия, созданного, как полагают, в начале VI века в Северной Италии, в Равенне, для остготского короля Теодориха Великого. Сам же перевод был выполнен в IV веке с греческого языка готским епископом Вульфилой.
Читать далее
После “Твин Пикс” стало трудно смотреть на идеальных блондинок, и не думать о том, занимаются ли они проституцией ради наркотиков. Трудно не ежиться при взгляде на аккуратные оградки таунхаусов – ощущение зла в банальности не покидает. Вот только американский писатель Джим Томпсон со своим “Убийцей внутри меня” был гораздо раньше Линча. И могу себе представить, какой шок должна была вызвать эта книга у читателя в далеком 52-м. Правда, о безднах души человеческой, да темных омутах, разговор еще более древний.
Читать далее
СПб, издание Суворина, начало 20 века
Несмотря на то, что в начале 20 века один модный врач использовал имя царя из Фив в качестве обоснования своих идей, талант греческого трагика оставляет множество возможностей для интерпретации этой драмы. Сюжет этого произведения, пожалуй, самый необычный во всей мировой литературе. Вкратце его можно пересказать так: человек расследует старое убийство, но путем долгого расследования выясняет, что убийца – это он сам.
Читать далее
