Воскресное чтение. Роберт Голдсборо «Последнее совпадение», отрывок из романа

(чтение Елены Колчак)

Глава 4
Я не любитель выпивать в барах, особенно в одиночку, но в тот вечер сделал исключение. Оставив упивающуюся победой троицу перед входом в «Моргану», я прошагал по Второй авеню к югу, кварталов, эдак, с шесть. Потом, все ещё кипя как чайник, решил завернуть в полупустой ирландский бар. Две порции виски с содовой спустя я уже начал отходить, но был все ещё достаточно зол, чтобы представлять, с каким удовольствием скинул бы Линвилла и его горлопана-приятеля с самого высокого моста в Ист-Ривер.
Однако даже расслабленность после выпивки не позволила мне забыть про необходимость доставлять пользу организму, поэтому, щедро расплатившись с барменом, домой я отправился пешком и взошел на крыльцо нашего особняка в семнадцать минут первого. Поскольку дверь была заперта изнутри, мне пришлось звонить, однако совесть моя оставалась спокойной — Фриц всегда зачитывался допоздна. Заглянув по пути наверх в темный кабинет, я убедился, что Вульф уже уединился в своей комнате.
Несмотря на бурно проведенный вечер, спал я как убитый, набирая свою привычную норму, а утром в обычное время уже сидел за своим столиком, просматривая «Таймс», потягивая кофе и воздавая должное вкуснейшим оладьям и прочим лакомствам, которые приготовил на завтрак Фриц. Подспудно в дальнем уголке моего мозга теплились мысли о том, как бы снова подкатить к Линвиллу. Один проигранный раунд — ещё не поражение, всегда считал я.
Без четверти девять, уже сидя в кабинете, я продолжал вынашивать планы мести, когда зазвонил телефон.
— Арчи! — ворвался мне в ухо полузадушенный голос Лили. — Ты… ты…
— Что? Послушай, ты не заболела?
— Арчи, ты встречался с ним… вчера вечером?
— С Линвиллом? Да, но мне не хотелось бы это обсуждать. Боюсь, что особых лавров я не снискал, хотя…
Читать далее

Елена Колчак. ДЕТЕКТИВ ОТ ПЕРВОГО ЛИЦА. Ниро жил. Ниро жив. Ниро — будет жить?

Эпиграф (почти из жизни):
— Ты чо, Стаута любишь?
— Любишь, ха! Я ему поклоняюсь. Констатация. Исключительно с точки зрения выстраивания детективной линии. Сэра Артура не трогаем, кагбэ основатель (По раньше лишь по времени). Честертон недосягаем (научиться «так» придумывать нельзя, с этим родиться нужно, это только О.Генри еще умел). Далее. Стаут и Кристи — плечом к плечу. И Гарднер. Все. При том, что я обожаю и Сэйерс с ее лордом Вимзи, и Френсиса с его жокеями (и не только ими!), и многих-многих других. Но. С точки зрения детектива — (Дойль)Честертон, Кристи/Стаут, Гарднер.
В 1975 году у любителей классического детектива случился траур. И все же…

Жил-был (родился в 1937, последний роман вышел в 2012) некто Роберт Голдсборо, газетный редактор (великие люди, ей-богу). Маму любил. А мама любила романы «про Ниро Вульфа и Арчи Гудвина». Однажды (в конце семидесятых) мама, заболев, пожелала вдруг (ну как оно частенько во время болезни бывает)… нет, не птичьего молока, а «почитать про Вульфа и Гудвина». Печаль была в том, что вся серия была мамой уже читана и перечитана, а сам Стаут почил в 1975-ом, так что ждать продолжения не приходилось. Но Роберт как истинно любящий сын (и к тому же человек не чуждый работе со словом) взял да и написал для мамы «Убийство в ми миноре». Про Вульфа и Гудвина…
Читать далее

Марина Шумская. «Биг-Сур и апельсины Иеронима Босха»


Год издания 1957.


Позднее автобиографическое произведение автора.

Кто все еще меряет Миллера «Тропиком рака», наверняка будет поражен.
После долгих скитаний по Европе блудный сын возвращается в Новый Свет, медвежий его угол, на крутые берега Тихого океана.
Читать далее

Литклуб. Sibkron о «Смерти в Венеции» Томаса Манна.


Ибо только красота, мой Федр, достойна любви и в то же время зрима; она, запомни это, единственная форма духовного, которую мы можем воспринять через чувства и благодаря чувству — стерпеть. Подумай, что сталось бы с нами, если б все божественное, если бы разум, истина и добродетель являлись нам в чувственном обличье? Разве мы не изошли бы, не сгорели бы от любви, как некогда Семела перед Зевсом?

В своем маленьком шедевре — «Смерть в Венеции» — Томас Манн исследует взаимоотношение аполлонического и дионисийского начал, разума и чувства.

Стареющего Густава фон Ашенбаха посетило опьяняющее чувство любви. С этих пор в нем начинают противоборствовать два начала, символизирующие разум и чувство. После нескольких попыток ограничить себя, сбежать, Ашенбах отдается во власть вакхического состояния: радости, возбуждения. Последующий сон — это символ оргии на руинах разума. Повсеместная смерть — это и табу и одновременно его разрушение. Она умерщвляет волю и освобождает чувственность героя. Читать далее

Елена Блонди. По ходу чтения. Апельсины Босха в Биг-Суре Миллера

Это очень соблазнительно, продолжить играть образами, подхватив рассуждения Генри Миллера о реальнейшей реальности апельсинов с картины Иеронима Босха, которая несравненно выше реальности витамина С настоящих осязаемых калифорнийских апельсинов.

Год издания 1957

Но я не буду, потому что понимаю — фанфики, подражания, диалоги в литературной гостиной бывают не только в развлекательном чтиве или виртуальных дамских альбомчиках, они могут быть и там, где принято думать головой, но суть их не будет отличаться. Вот собеседник: «эй Генри, братан, а ну-ка мы сейчас с тобой про апельсины-то и Босха-то, и видишь, у меня получается!»
Так что я просто скажу навскидку о том, что оказалось самым важным при нынешнем чтении Генри Миллера.
Первое — сведения из его биографии. Например то, что первую и единственную литературную премию великий писатель современности Генри Миллер получил, когда ему было 79 лет. Что не помешало ему написать сорок книг.
Или то, что за свою долгую жизнь он так и не стал богатым человеком. Зато у него были потрясающие друзья.
Читать далее

Sivaja_cobyla. Любовь депрессивного мизантропа

«Забытый вальс»

Энн Энрайт

Есть книги-доноры, щедрые, дающие. К ним спешишь с работы, с ними жалко расставаться, их герои шагают за пределы повествования, оказываются в твоем мире. Такие книги создают настроение, обволакивают неповторимой атмосферой, которая остается с тобой, даже когда перевернешь последнюю страницу. А есть книги-акцепторы, они будят воспоминания, ассоциации и ты сам заполняешь нехитрое повествование эмоциями и смыслами. Такие книги тоже притягательны, но у каждого они свои. Про них можно услышать от тех, кому посоветовал почитать, «и что ты в ней нашел?». Другим они скучны и неинтересны, а ты можешь рыдать или смеяться над одним неказистым предложением, у каждого ведь своя память. «Забытый вальс» Энн Энрайт имел шанс стать для меня как донором, так и акцептором.
Читать далее

Ольга Кай. Издание книги своими силами, или Как это было

writinghand.jpg

В оформлении использована работа Шона Кернана из цикла Secret Books (посвящение Борхесу)

Издание книги своими силами,

или

Как это было


Многие из авторов «Самиздата» и не только рано или поздно приходят к тому, что пора перестать надеяться, что какое-нибудь издательство, наконец, обратит на вас внимание, и браться за дело самостоятельно.

К счастью, распространение программ и разнообразных устройств для чтения электронных книг позволяют современным авторам выбрать гораздо менее затратный вариант издания, чем классическая бумажная книга. Не буду говорить, что мне самой не хочется подержать в руках свою бумажную книгу, полистать страницы, поставить на полку увесистый томик, которым гораздо эффектнее можно хвастаться и друзьям, и доброжелателям… Но – будем реалистами.
Читать далее

Ольга Кай. Как отказывают издательства

В оформлении использована работа Шона Кернана из цикла Secret Books (посвящение Борхесу)
 

Как отказывают издательства

 

Меня довольно часто спрашивают (и не только на Самиздате), почему я не издаю свои книги, не отправляю в издательства, и вообще: почему ни один мой роман не издан?
В свое оправдание хочу сказать, что отправляла рукописи во все издательства, координаты которых смогла найти, и которые, на первый взгляд, выпускают книги подходящей тематики. То есть все, где есть направления фантастики и фентези.
А вот почему они не изданы?..
Ни один автор, пожалуй, не смог бы ответить, почему издательства ему раз за разом отказывают – не признавать же, что пишешь недостаточно хорошо?
Зато как отказывают – это тема отдельная и довольно интересная. И на этот вопрос я решила ответить, перешерстив свою – уверяю – не маленькую коллекцию отказов.
Читать далее

Воскресное чтение. Константин Паустовский. Повесть о жизни. Отрывок

Миусский трамвайный парк, фото отсюда

Медная линия

Меня приняли вожатым в Миусский трамвайный парк. Но вожатым я работал недолго. Меня вскоре перевели в кондукторы.
Миусский парк помещался на Лесной улице, в красных почерневших от копоти кирпичных корпусах. Со времен моего кондукторства я не люблю Лесную улицу. До сих пор она мне кажется самой пыльной и бестолковой улицей в Москве.
Воспоминание о ней связано со скрежетом трамваев, выползающих на рассвете из железных ворот парка, с тяжелой кондукторской сумкой, натиравшей плечо, и с кислым запахом меди. Руки у нас, кондукторов, всегда были зелеными от медных денег. Особенно если мы работали на «медной линии».
Читать далее