Время меняется и пытается изменить нас. Но мы упрямы в хорошем смысле этого слова и не собираемся изменять культурному пространству. Пока кто-то пророчит гибель книг, делая из этого поспешный вывод, что гибнет и литература, мы просто принимаем мир таким, каков он есть. Мы ведь часть этого мира. Нет хороших книг на бумаге, не балуют нас издатели? Отлично, мы скачаем электронные версии и воспользуемся ридерами. Все меньше времени в стремительном мире для того, чтобы посидеть у камина, замотавшись в теплый клетчатый, извините, плед и томно перелистывая книжку или нажимая кнопочки? Прекрасно, тогда мы скачаем аудио-книгу, и будем слушать – в машине, метро, в спортзале, во время утренней пробежки или вечерней прогулки.

Именно мысль об аудио-версиях оказалась актуальной настолько, что мы решили провести большой конкурс «Книгозавра» в новом формате.

И это будет формат «Форминга-студио».
Читать далее →

Меру и Тику

Меру пел. Сидел на бугристом полу и не чувствовал, как жерди давят ноги и бедра. Больной рукой, обвязанной полосками лыка, обнимал Тику за скособоченные плечи, в здоровой держал кувшин с оттой. Когда замолкал, чтобы горло немного отдохнуло, становилось слышно через дальний шелест дождя, как потрескивают в отте юркие болотнички. Тику кивал песне, а в паузе поднимал косматую голову и провожал взглядом каждый глоток отты. И снова кивал, когда охотник подсовывал ему ко рту узкое горлышко кувшина, – вытягивая губы, ловил на язык струйку хмельного напитка.

– Не бойся, дружище, я – Меру-охотник, у меня одна здоровая рука, но зато верная, не промахнусь. Открывай только рот.

И Тику послушно открывал рот.

Сначала он боялся спросить, что там, в сером тумане, увидел гость. А потом лицо Меру испугало его. И он решил: пусть выпьет, пусть. Знание всегда тяжело. А когда кувшин опустел больше, чем наполовину, Тику забыл. Вернее, решил: потом, всё потом. Они так хорошо сидят, поют. Двое мужчин, друзья. У Тику давно не было друзей, и рука Меру на плече грела, кости переставали болеть.

– В лес ты бежишь, моя ты моя, всё равно догоню, моя ты моя! – Меру подтолкнул старика, и тот подхватил скрипящим голосом:

– От меня убежишь в траву ты, в траву. Но поймаю тебя любовью своей!

– Своей! – вскрикнул, повторяя припев, и замолк, потому что Меру остановился, перестал качаться и опустил голову. Стукнул об пол булькнувшим кувшином. Снова в тишине, шелестящей дождем, зашептались болотники в остатках отты.
Читать далее →

(чтение Елены Блонди)

СРЕДИ ХРАМОВ И САДОВ МЕСОПОТАМИИ

Пилигрим из Неаполя

В первые годы XVII в. ореолом славы в Италии было окружено имя неаполитанского купца Пьетро делла Балле.

Он много путешествовал в далекие экзотические страны, и земляки называли его Il Pellegrino — пилигрим. Пьетро, однако, путешествовал не в поисках драгоенных кореньев и шелковых тканей, как можно было бы предположить, к странствиям его побудила причина более романтическая, а именно — изведанное еще в молодости разочарование в любви. А потом уже, войдя во вкус и чувствуя неутолимую жажду новых впечатлений, Пьетро отправлялся в незнакомые страны, где редко ступала нога европейца.
Странно распорядилась судьба: приключения романтического купца стали памятными в истории археологии, а благодаря этому им стоит посвятить несколько минут внимания.

Давайте мысленно перенесемся воображением в Неаполь. В храме св. Марчеллино идет богослужение, заказанное Пьетро. В храме негде упасть яблоку: кумушки растрезвонили по всему городу о печалях молодого Пьетро и его решении. Двенадцать лет он был обручен с хорошенькой донной из богатого купеческого дома, и вдруг — гром среди ясного дня! — родители выдают ее замуж за кого-то другого.
Униженный, оскорбленный в самых нежных своих чувствах, юноша решил искать утешения в путешествиях. Пьетро, однако, не скрылся из города потихоньку. С типичной для южанина высокопарностью он театрально прощался с родными и друзьями. После окончания богослужения священник надел ему на шею золотой талисман в виде посоха пилигрима. Горожане поднимались на цыпочки, чтобы ничего не упустить из этого трогательного зрелища, а Пьетро торжественно клялся, что не вернется в Неаполь, пока не посетит гроб господень.
Путешествие в Иерусалим явилось лишь началом его странствий. Дело в том, что он не остановился на богоугодном паломничестве в святую землю. Пьетро посетил Венецию, Константинополь и Каир, побывал на труднодоступных в те времена островах Леванта, вдоль и поперек исходил Месопотамию и Сирию, добрался даже до Ирана.
Читать далее →

Гвидо Рени. Апостол Матфей и ангел

http://archigenova.livejournal.com/35100.html

Я всегда недолюбливала пьесы, хотя некоторые, конечно, вгрызались в мою жизнь настолько, что я их растягивала на сотни цитат и дышала один воздухом с главными героями. Но почему-то в голове заело, что пьеса, мол де, произведение классическое, а современная драматургия, хм… ну в общем, заело…
и тут Шмитт.
Читать далее →

оригинал статьи: By ALEC SOLOMITA | January 31, 2007

 

В своей фантазии «Помню, в 20-х…» Вуди Аллен говорит Скотту Фицджеральду, что его последний роман – «хорошая книга, но не было нужды её писать, поскольку она уже написана Чарльзом Диккенсом». Почти то же самое можно сказать о книге Милана Кундеры «Занавес: Эссе в семи частях» (The Curtain: An Essay in Seven Parts) – настолько она напоминает его же «Искусство романа» (1988).

Тем не менее, в «Занавесе» помимо явных повторений привычных навязчивых идей — история романа; бесценное наследие Сервантеса, Франсуа Рабле и Лоренса Стерна; превосходство их наследников, модернистов XX века Германа Броха, Роберта Музиля и Витольда Гомбровича; лёгкость бытия; природа забвения; китч, — Кундера предлагает остроумные и поучительные импровизации на эти излюбленные темы, а также добавляет новые.
Читать далее →

Из газет 03 мая (20 апреля) 1912 года
Какое ваше любимое чтение?
Одна французская газета опросила по этому поводу некоторых известных современников, в том числе самого Императора Вильгельма, и получила интересные ответы.

Император Вильгельм каждый вечер читает по одной главе библии. При этом он читает не только глазами, как все смертные, но шевелит губами, произнося каждый отдельный слог.

Поль Бурже (французский критик и романист, достигший громкой известности своими психологическими романами) интересуется только книгами по социологии.
Читать далее →

Жан-Клод Карьер, Умберто Эко «Не надейтесь избавиться от книг!» (отрывок)

Ж.-Ф. де Т.: Жан Клод, вы упомянули первые «флэшки» — дорожные библиотеки, которые образованные люди возили с собой уже в XVIII веке. Нет ли у вас ощущения, что большинство наших изобретений есть воплощение давних мечтаний человечества?

У. Э.: Мечта о полете преследует коллективное воображаемое с незапамятных времен.

Ж.-К. К.: Я действительно полагаю, что многие изобретения нашего времени являются материализацией очень древних мечтаний. Я говорил об этом моим друзьям-ученым Жану Одузу^[62] и Мишелю Кассе^[63], когда мы работали вместе над «Разговорами о незримом»^[64]. Такой пример: недавно я вновь окунулся в удивительную шестую книгу «Энеиды», где Эней спускается в Ад и встречает там тени, которые для римлян были и душами тех, кто уже жил, и душами тех, кто еще будет жить когда-нибудь. Времени здесь не существует. Царство теней Вергилия предвосхищает эйнштейновское пространство-время. Перечитывая эти страницы про путешествие, я думал о том, что Вергилий уже тогда спустился в виртуальный мир, в недра гигантского компьютера, в котором теснятся молчаливые аватары. Все, кого вы встречаете в этом мире, кем-то были раньше или могут однажды кем-нибудь стать. Марцелл в «Энеиде» — замечательный молодой человек, на которого возлагали большие надежды при жизни Вергилия и который, к сожалению, умер совсем юным. Когда к юноше обращаются со словами: «Будешь Марцеллом и ты!»^[65] (Tu Marcellus eris), в то время как читатели знают, что он мертв, я вижу весь виртуальный размах, весь потенциал человека, который мог бы стать незабываемой личностью, быть может, спасителем, которого все ждали, но он стал всего лишь Марцеллом, почившим юношей.
Читать далее →

Не удивляйтесь названию книги — это хороший перевод слова «Neverwhere», которое Гейман сконструировал для этой книги и для одноименного телевизионного сериала (еще может переводиться как «Задверье», но, по-моему, «Никогде» гораздо лучше). Сразу оговорюсь, что сериала я не смотрела, но книга мне очень понравилась. Главный герой книги — нет, не Ричард Мэхью, как пишут в аннотациях и Википедии, а Лондон, наш современный Лондон. Если вы все-таки убеждены, что это Ричард, то посмотрите, как любовно выписан город, как писатель использует игру слов в названиях станций метро или улиц и как он внимателен к мелочам. «Никогде» ассоциируется у меня сразу с двумя произведениями: во-первых, это «Вокзал потерянных снов» Чайны Мьевилля с его Нью-Кробюзоном (но оно гораздо более стимпанковое), во-вторых, со «Скромным гением подземки» Владимира Васильева (но оно больше про метро, чем про город). Тем не менее некоторое сходство определенно в наличии: если вам понравится «Никогде», два вышеуказанных произведения тоже наверняка будут небезразличны.
Читать далее →