Сейчас уже вполне естественно звучит утверждение, что человек боится смерти. Этот страх официально признан обществом, с ним работают психологи и фармацевты не без выгоды, разумеется. Но мало кто признает, что существует еще один не менее мощный страх. Это страх быть полностью живым. Это он диктует рекламы вроде: «В моей жизни нет места боли, поэтому со мной всегда мой найз-гель!». А у кого ничего не болит? Правильно, у трупа. Если в моей жизни нет места боли, разочарованию, отчаянию, страху и слезам, то я и не живу! Если я отрицаю эти проявления, делаю все, чтобы оградить себя от них, то я просто боюсь жить. Вот такая простая философия. И по ней живет, по-моему, героиня романа Аниты Брукнер «Отель У Озера», писательница Эдит Хоуп. Читать далее →
Для подавляющего большинства людей Алан Милн — это Винни-Пух и… и
всё. Всё-всё-всё. Спору нет, создать Вечную Детскую Книжку — это
прекрасно. Но за Милна немного обидно: его наследие — это не только
«медведь с опилками в голове». Вот, скажем, «Загадка Красного дома»
(«Тайна Красного дома») — абсолютно классический детектив,
заслуживающий если не золотой, то как минимум серебряной полки. Оно и
неудивительно — Милн очень любил детективы. Впрочем, об этом он
рассказал сам — и очень вкусно — в авторском предисловии к «Загадке
Красного дома». Welcome!
Елена Колчак
ВВЕДЕНИЕ
Когда несколько лет назад я сообщил моему литературному агенту, что собираюсь написать детективную историю, он совладал с собой настолько быстро, насколько можно было ожидать, но дал мне ясно понять (как череда редакторов и издателей позднее втолковала ему), что от известного юмориста Панча страна ждет юмористическую историю. Тем не менее я твердо остановил свой выбор на жизни, отданной преступлениям. В результате, когда два года спустя я объявил, что пишу сборник детских стишков, мой агент и мой издатель оказались равно убеждены, что англоязычные нации больше всего жаждут нового детектива. Миновало еще два года, и аппетит читающей публики опять изменился; и теперь очевидно, что новый детектив, написанный вопреки этой неуклонной всеземной потребности в книгах для детей, будет проявлением самого дурного вкуса. А потому в данный момент я удовлетворюсь этим введением к новому изданию «Тайны Красного Дома».
Я питаю страсть к детективам. Некий восторженный поклонник пива сказал, что плохим оно быть не может, однако некоторые сорта бывают лучше других. В том же самом хмельном духе (если мне будет дозволено употребить такое выражение) я беру в руки каждый новый детектив. Это вовсе не означает, что я не взыскателен. Напротив, у меня есть всякие своеобразные предпочтения, и автор должен удовлетворить меня по многим закавыкам, прежде чем я смогу присудить ему почетную степень. К примеру, я предпочитаю, чтобы детектив был написан нормальным языком. Помнится, я читал один, в котором убийство было особо завлекательным, и строились всяческие предположения, каким способом преступник пробрался в библиотеку убитого. Сыщик, однако, (говорит автор) «был куда более озабочен тем, чтобы обнаружить, каким способом убийца осуществил свой уход». По-моему, очень огорчительно, что в девяти десятых детективов в мире убийцы постоянно осуществляют свои уходы, вместо того чтобы просто взять и уйти. Ищейка, герой, многие подозреваемые — все употребляют этот странный воляпюк. И как тут не почувствовать, что ни естественное возбуждение, если прикончили того, кого следовало, ни напряжение, если подозревают не того, кого следует, не могут послужить достаточным извинением столь постоянным потокам дурного языка. Читать далее →
— Сперва она требовала тело ей отдать — мол, «не позволю резать мою девочку». Хотя мы люди подневольные — нам привезли, мы вскрываем. Смерть-то насильственная, наше дело разобраться, что там: несчастный случай, самоубийство или, боже упаси, убийство. Ладно, вроде убедил, что так положено. Но дальше — больше. Разве, говорит, у вас женщин нет? Это же неприлично! Неприлично, понимаете? — Олег вытаращил глаза, что при его кинг-конговских размерах выглядело диковато. — Я вот не понял. У нас, конечно, всякого навидаешься, но тут я, честное слово, офонарел: в каком смысле — неприлично? Дама смотрит на меня, как на идиота, — она же девочка, а вы, мужчина, ее раздевать будете! В общем, вынь да положь ей наше начальство, пусть немедленно пресечет этот стыд, позор и непотребство. Ну, Максимыч на месте оказался, он ей быстро мозги вправил: вы, говорит, всегда врачей по половому признаку выбираете? Она сперва обалдела — врачей? При чем тут врачи? Потом дошло, что мы тоже медицина. И как-то сразу успокоилась: мужчине на голую девушку смотреть неприлично, а если он врач, то ничего, нормально.
Олег — танатолог, «доктор мертвых». Я, Рита Волкова из «Городской Газеты», знакома с ним вовсе не по работе — начальство пытается повесить на меня криминальную тематику столь же безрезультатно, сколь регулярно — а просто по жизни. Читать далее →
И мнится — голос человека
Здесь никогда не прозвучит,
Лишь ветер каменного века
В ворота чёрные стучит.
И мнится мне, что уцелела
Под этим небом я одна, —
За то, что первая хотела
Испить смертельного вина.
1917. Слепнево
…и он вернулся в деревню и рассказал жителям, что страшный людоед побежден.
(бродяче-фольклорное)
Долой ученого сыщика с микроскопом! Какое удовлетворение получим мы с вами, пока знаменитый профессор изучает крохотную пылинку, оставленную убийцей, и приходит к выводу, что он живет между пивоварней и мельницей? Какой трепет волнения испытаем мы, если пятно крови на носовом платке пропавшего человека докажет, что его недавно укусил верблюд?..
Читатель должен ощущать, что прибегни и он к свету строгих индуктивных построений и логике суровых беспощадных фактов (на что с благословения Небес вполне способны мы все), то и он тоже установил бы, кто виноват… Мы не имеем права жаловаться при условии, что и автор, и сыщик оставили свои микроскопы дома. Читать далее →
Люблю солнце, но оно вечно жжет мне лоб, даже с закрытыми глазами, заставляя двигаться вперед.
Люблю луну, но в полнолуние мне так непередаваемо, что хочется выпрыгнуть из своей шкуры и уйти на солнце.
Люблю бодрящий ветер и ледяную воду, но кожа на моих руках становится похожей на сохлую землю в глиняной пустыне, которая не видела дождя три столетия.
Люблю ночь, но все время хочу спать именно ночью.
Люблю день, но тоже хочу спать, потому что недобрала ночью.
Больше всего я люблю лето. Да, сейчас как раз я нахожусь в поиске его вечного воплощения на земле.
Иногда я люблю писать стишки и рассказики. Надеюсь, меня хватит и на нечто большее.
Этот роман уже стал лауреатом литературного журнала «Урал» за 2012 год. А Владислав Крапивин отметил его своей премией, которой он награждает достойные произведения для детей. Но роман в полном смысле взрослый, роман просто заставит повзрослеть умом любое поколение по-новому. У себя в Тюмени я смог поприсутствовать на встрече с финалистами премии Владислава Крапивина. Мне довелось сидеть рядом и даже совсем коротко пообщаться с автором этого романа — Эдуардом Веркиным. Но мой отклик не о беседе с человеком, а о прочтении его романа.
В век «кибернетики и атомной энергии» то есть высоких, конечно, технологий на большом экране творится обычно такое и с такой скоростью, что хочется скорее нажать на тормоз. Не мудрено, что многие черно-белые фильмы на этом бешеном фоне кажутся медленными, нелепыми, смешными и наивными.
Поэтому я ничего не ожидала особенного от фильма режиссера Сидни Люмета «Из породы беглецов» (фильм вышел в 1960 году). Возможно, я бы вообще не стала его смотреть, если бы не Теннесси Уильямс, по пьесе которого «Орфей спускается в ад» и снят этот фильм. Добавлю еще, что я не испытываю особого пиетета к Марлону Брандо, который играет главного героя, разве только уважение по поводу «Трамвая «Желание». Читать далее →
Есть люди, которые попадают в простреливаемую зону. Не в нейтральную, а в простреливаемую, не так, чтобы и вашим, и нашим. А так, чтобы и наши, и ваши от всей души могли по ним лупить. Как правило, это умные люди, много сделавшие для других.
В советском своем отрочестве я прочел книгу, от которой просто захлебнулся. Мне раскрылся целый мир, разнообразный, интересный. Там были Модильяни, Пикассо, Брак, Мандельштам, Пастернак — да там много кто был. Книга называлась «Люди. Годы. Жизнь». До сей поры я благодарен Илье Эренбургу за тот мой отроческий захлеб.
Потому-то я с такой страстной радостью схватился за новую книгу Бориса Фрезинского. Фрезинский в молодости, видимо, тоже захлебнулся, задохнулся от открывшегося ему мира и стал верным биографом и исследователем того, кого Владимир Набоков однажды назвал «гениальным журналистом и очень смелым человеком».
Завтра моїй Ясі виповнюється два роки і я завершила епічний проект — Тиху книгу в подарунок
Почала її шити засніженою січневої ночі, мріяла що моє шилопопе дитя буде тихенько (хоч інколи!:) сидіти в куточку і бавитись:)
Спочатку думала назвати «Тиха книга зайчика Ясі», але не влізло:)
В цілому книга могла пошитись значно швидше, але 5-6 сторінок я розпорювала і перешивала, деякий час Яська хворіла і не відпускала мене від себе, інколи не було сил, таке:)
А ще, коли я придумувала ще один новий розворот, Ігарьоша цікавився, чи Яся до свого повноліття пограється книгою:)
Про собівартість страшно уявляти. Тищу грн, думаю, є:)
Основа — фетр 3 мм товщиною, ігрові елементи на липучках і магнітних кнопках
оцю застібку я робила в останній момент, учора, Якраз на моніторі дракон із «Хоббіта» викрав королевський діамант,
думаю, казка і надиктувала купу камінців нв застібці
А я колись думала: ну нафіга мені скло сваровскі?:) Все, все потрібно в хазяйстві!:)
перші розвороти з натирених накоплених в інеті ідей, а потім потроху і голова включилась
В век 
Есть люди, которые попадают в простреливаемую зону. Не в нейтральную, а в простреливаемую, не так, чтобы и вашим, и нашим. А так, чтобы и наши, и ваши от всей души могли по ним лупить. Как правило, это умные люди, много сделавшие для других.
