Петр Инкогнитов. Отец всея гурочана
В каждую эпоху, если не у каждого поколения, есть такой литератор, чья упоротость была настолько выбивающейся из бурлящей требухи бунтарей слова, что они стали знаковыми, поворотными фигурами. К таким фигурам я склонен отнести благородного маркиза де Сада в европейской литературе, Сорокина в литературе российской, Платонова в литературе советской. К подобным упорышам от литературы несомненно стоит отнести Джеймса Хэвока. Кто такой Хэвок — история мутная, до сих пор непонятно, существовал ли такой персонаж на самом деле, или это групповое творчество анонимных британских козмопрутковых — до конца не ясно.
Читать далее
Jonny_begood. Искусство быть «посторонним»?
«Ненамного ошибутся те, кто прочтет в „Постороннем“ историю человека, который безо всякой героической позы соглашается умереть во имя истины». А. Камю.
Эта фраза Камю, по сути, толкование «Постороннего». С одной лишь оговоркой: смотря что считать истиной. А что же истина для г-на Камю? Конечность человеческого бытия, которая влечет за собой абсурдность существования. И, если человек отрицает вечность души, ему не остается ничего, кроме как признать правоту Камю. Мне дозволено все, если я умру безвозвратно, все социальные и моральные нормы лишь фарс. Ширма, которая прикрывает истину чувств и желаний. Таков Мерсо – главный герой «Постороннего». Человек, даже в фамилии которого зашифрована смерть. Смерть, которая делает самое существование человека абсурдным.
Читать далее