Jonny_begood. Михаил Шишкин «Письмовник»
Поначалу все просто. Влюбленные пишут друг другу. Сентиментально, сопливо, подробно, детально. Шишкин в этом романе – певец деталей. Писательский взгляд не чурается мелочей. Значимо все: от коричневого пятнышка на трусах до запаха трупов. Через детали мы познаем мир.
По мере вхождения в переписку, чувствуешь условность временного пространства. Примеряешь действие на разные эпохи – подходит и туда и сюда. Когда автор начинает вбрасывать хронологические маркеры (война в Китае, трамвай, военный летчик), понимаешь, что персонажи могут быть вовсе не знакомы: он убит еще до революции, на Ихэтуаньском восстании в 1900-ом; она жила ближе к нашему времени. Перед нами диалог, которого нет. Только вести и вестники.
Читать далее
По мере вхождения в переписку, чувствуешь условность временного пространства. Примеряешь действие на разные эпохи – подходит и туда и сюда. Когда автор начинает вбрасывать хронологические маркеры (война в Китае, трамвай, военный летчик), понимаешь, что персонажи могут быть вовсе не знакомы: он убит еще до революции, на Ихэтуаньском восстании в 1900-ом; она жила ближе к нашему времени. Перед нами диалог, которого нет. Только вести и вестники.
Читать далее
Сергей Сумин. Сто шедевров мировой литературы. Борис Пастернак «Сестра моя жизнь»
В Пастернаке меня больше всего потрясает его способность удивляться. Конечно, эта способность в той или иной степени свойственна всем хорошим поэтам, однако у Пастернака это удивление универсально и относится ко всему миру. Он удивляется существованию дерева, реки, любовного опьянения, города. В его поэзии, во многом субъективной, сумбурной и усложненной, поражает свежесть восприятия жизни: «Весна. Я с улицы, где тополь удивлен…» Чему это удивлен тополь? Думается, тому же, что и автор – алогичности, чудесности жизни, всеобщей странной связи всего со всем.
Читать далее