* * *
Метанемея в покое дреманной ловитвы
Выходцем с моря из пены или прибоя
Фаюм и Окюм Гюдюмхе во время прилива
Локаут Локарно Лукреция поиск не дал результатов
Помысли открытку помысли открытую книгу
Мой милый Алексис все блажь и лукавые сплетни
все чувства похерил враг человека аттрактор
лишь мерзотный звук дребезжанья пернатой булавки
заноза зазноба я умер в тебе для тебя и навечно.
Вот храм Гименея а вот святилище вин фалернских
О! Круто! — воскликнешь, — и будешь права ты
А я засмеюсь и наши лобзанья припомню

***
Читать далее →

Рута Коршунова делает книги.

Они начинаются с бумаги ручной работы, ее работы, и — далее-далее…
А потом приходят художники, и книги Руты становятся порталами в другие миры, бросая отблески на нас, открывающих их.

Мы давно подступаемся к подробному и тщательному рассказу о книгах Руты, а пока вот вам фотографии из ее жж о новой выставке мастеров арт-бука, что проходит в Киеве с 4 по 7 октября

вот и открылась выставка арт-буков в арсенале
из питера и москвы приехали специальные гости g_r_a_z_a и barandash81
все это выглядит просто фантастически!
приходите с четвертого по седьмое октября и увидите все сами 

Читать далее →

Умберто Эко о книгах и литературе (посмеиваясь)

Бесспорно, перед нами любопытная идея. Текст очень длинный, можно сделать достаточно много выпусков для карманной серии.

Тем не менее учтем, что придется перередактировать почти все, по крайней мере всю пунктуацию. Текст не разбит на абзацы, и автор даже не ставил точек между предложениями (там есть фразы длиною по две страницы). Если он сам не захочет дорабатывать, не знаю, кто это будет делать за него. Но без этого книга не состоится.

Е.Гномалле, портрет работы Макса Щепетова

Входит Гномалле, встаёт на табуретку посреди комнаты, поправляет колпачок, закладывает руку за лацкан жилетки

Г н о м а л л е. Здравствуйте. Немного о себе: пью, курю, матом тоже могу и на машинке шить. У меня нет (загибает пальцы) высшего образования, мозгов, сердца, храбрости, лап, крыльев, хвоста, ни стыда, ни совести, и зимнего пальта тоже нет…

Г о л о с  с  п о т о л к а. (перебивает) Та-а-к, а что же у тебя есть?
Читать далее →

(чтение Бориса Гусева)

Вечный муж

(рассказ)

I Вельчанинов

Пришло лето — и Вельчанинов, сверх ожидания, остался в Петербурге. Поездка его на юг России расстроилась, а делу и конца не предвиделось. Это дело — тяжба по имению — принимало предурной оборот. Еще три месяца тому назад оно имело вид весьма несложный, чуть не бесспорный; но как-то вдруг всё изменилось. «Да и вообще всё стало изменяться к худшему!» — эту фразу Вельчанинов с злорадством и часто стал повторять про себя. Он употреблял адвоката ловкого, дорогого, известного и денег не жалел; но в нетерпении и от мнительности повадился заниматься делом и сам: читал и писал бумаги, которые сплошь браковал адвокат, бегал по присутственным местам, наводил справки и, вероятно, очень мешал всему; по крайней мере адвокат жаловался и гнал его на дачу. Но он даже и на дачу выехать не решился. Пыль, духота, белые петербургские ночи, раздражающие нервы, — вот чем наслаждался он в Петербурге. Квартира его была где-то у Большого театра*, недавно нанятая им, и тоже не удалась; «всё не удавалось!» Ипохондрия его росла с каждым днем; но к ипохондрии он уже был склонен давно.

Это был человек много и широко поживший, уже далеко не молодой, лет тридцати восьми или даже тридцати девяти, и вся эта «старость» — как он сам выражался — пришла к нему «совсем почти неожиданно»; но он сам понимал, что состарелся скорее не количеством, а, так сказать, качеством лет и что если уж и начались его немощи, то скорее изнутри, чем снаружи. На взгляд он и до сих пор смотрел молодцом. Это был парень высокий и плотный, светло-рус, густоволос и без единой сединки в голове и в длинной, чуть не до половины груди, русой бороде; с первого взгляда как бы несколько неуклюжий и опустившийся; но, вглядевшись пристальнее, вы тотчас же отличили бы в нем господина, выдержанного отлично и когда-то получившего воспитание самое великосветское. Приемы Вельчанинова и теперь были свободны, смелы и даже грациозны, несмотря на всю благоприобретенную им брюзгливость и мешковатость. И даже до сих пор он был полон самой непоколебимой, самой великосветски нахальной самоуверенности, которой размера, может быть, и сам не подозревал в себе, несмотря на то что был человек не только умный, но даже иногда толковый, почти образованный и с несомненными дарованиями. Цвет лица его, открытого и румяного, отличался в старину женственною нежностью и обращал на него внимание женщин; да и теперь иной, взглянув на него, говорил: «Экой здоровенный, кровь с молоком!» И, однако ж, этот «здоровенный» был жестоко поражен ипохондрией.

Читать далее →

1.Рассказ

проснулся с верным ощущением, что напишу сегодня рассказ. В этом рассказе должны были быть две главные героини, Катя и Элла (фокусницы-иллюзионистки, выступающие на теплоходах, приличных ночных клубах, а так, хоть на детских утренниках и новогодних торжествах, суть их выступления, помимо ловкости рук, была в том, что как бы главная Катя постепенно отходила на задний план, и вперёд выступала будто бы ассистирующая Элла, затейливо и со вкусом обыгрывалось в их представлении поверженное чванство и зазнайство, всем было весело и смешно, одним словом, нравилось). Помимо этих девушек, (которым, собственно, хорошо за тридцать) в рассказе, в качестве некоего, не совсем ясного, а говоря прямо, мутного, элемента должен был выступать ещё один персонаж, скажем я, ну, так, в более-менее приближении. И короче там шухер какой-то, на корабле ли, в ночном клубе ли, а тут такой себе я …, а, да, а они сами — сиамские близнецы, ну так, короче, ничего и не придумал (чего тут придумаешь, работаешь как конь педальный, чтобы скорее росла, понимаешь, платёжеспособность)…

 
Читать далее →

Умберто Эко о книгах и литературе (посмеиваясь)

Титульный лист второго издания романа (1840 г)

Романы-эпопеи всегда продавались прекрасно, а в последнее время, как нам сообщают, тиражи объемных вещей достигли апогея. И все-таки роман роману рознь. Купи мы в должное время копирайты на «Обитель Треццо» Баццони и на «Маргариту Пустерла» Канту – сейчас не надо было бы задумываться, из чего формировать карманную серию. Вот действительно книги, которые читались, читаются и будут читаться еще через двести лет, потому что они обращены в самую душу читателя, потому что язык их прост и убедителен, потому что всего дороже для авторов их малая родина, а это всегда подкупает людей, наконец, потому, что в этих книгах говорится о современности, пусть проблемной, пусть драматичной, но близкой и понятной нам (феодальные распри, классовый антагонизм).
Читать далее →

два слова от редакции Книгозавра:

Окололитературные сведения о знаменитых писателях и поэтах — прекрасная питательная почва для журналистского паразитизма. К чему читать классика, если можно почитать историю из «Каравана историй» — с кем спал, от кого ушел, как изменял. И отсвет величия делает обыденность экзотической сплетней.

Статья Инны Авиной в «Яблоке», несмотря на типично зазывное название, буквально отшвыривающее читателя к досужему караванно-историческому, на самом деле  серьезна, очень информативна и достаточно деликатна.

Не замыкаясь на самой себе, статья отсылает читателя туда, куда нужно — читать Достоевского. А это главное.

————————

В постели с Достоевским

Говорить о великом писателе, классике мирового масштаба, одном из величайших властителей дум как о любовнике, муже и мужчине «с сексуальными странностями», мягко говоря, нелегко. Во-первых, неимоверно сложно побороть пиетет. А во-вторых, уж больно сама тема «опасна» — когда называешь вещи своими именами, слова становятся тяжеловесными и грубыми, и трудно соблюсти меру, если речь идет о такой гениальной и больной индивидуальности, как Федор Михайлович Достоевский.
Читать далее →

Я филолог, и это диагноз, ибо любовь к книгам и всякому движению в литературе и окололитературных кругах неистребима и неизлечима. Да и излечиваться от этого нет желания. Питают меня в прямом и переносном смысле иностранные языки, которые я разной периодичностью то изучаю, то преподаю. Пишу стихи, нечасто, но вдумчиво и, имея множество публикаций в сети, являюсь автором всего одного поэтического сборника под названием «Синие-яблоки-черные». Ксана Коваленко — мой литературный псевдоним, под которым я известна в узких кругах.
Читать далее →

вместо предисловия

Вчера на почте я получила бандероль с книгой Петровича. Это уже вторая книга прекрасного писателя, которая у меня есть, обеим я очень рада. Всякий раз, когда я читаю такую прозу, преисполняюсь тягостного недоумения… Впрочем, я все понимаю, но все равно пожать плечами и плюнуть в сторону современных книгоиздателей хочется. Почему книги для чтения нынче загнаны в угол, почему не просто мало востребованы издателями, а не востребованы вовсе и игнорируются годами? Почему такие книги выходят небольшими тиражами и купить их нет никакой возможности? Почему прекрасный автор, чьи книги однозначно будут перечитываться неоднократно, не находит дороги к массовому читателю? Позиция издателей мне совершенно понятна. Мне уже непонятна позиция читателей. Аналогия — еще лет пять назад большинство ругали телевизор, но смотрели в него. Сейчас люди, несколько лет не включающие зомбоящик — не диноазвры и не сумасшедшие, а очень даже наоборот — всем привычное явление. Так когда же мы, наконец, перестанем кормить бизнес, ничего общего с чтением не имеющий, а просто втюхивающий нам-читателям  неудобоваримый фарш под попугайной обложкой? Ясное дело, при очень сильном желании парочку истин, прикольных моментов и интересных сюжетных ходов можно раскопать и в помойке, но может быть пора прекращать ограничивать себя мусорной кучей и все же читать нормальные, хорошие книги для чтения? В них всего больше, потому что они — хорошие книги.

Авантюрный роман Петровича «Гоп стоп битте» я читала в сети, он там есть, бесплатно, ссылку я выложу под текстом воскресного чтения. Но книга — она лежит сейчас со мной рядом, в ней уже загнут уголок на нужной странице (каюсь, загибаю уголки) и, получив такой подарок от автора, я радуюсь не просто подарку и вниманию, в первую очередь я радуюсь книге. Вот такое наблюдение за собой-читателем.   (Елена Блонди)

ГОП -СТОП, БИТТЕ

Когда застарелый геморрой и некурабельный простатит лишили древнего, как папирус, благородного Оскара фон Деринга возможности скакать на его любимом жеребце тракененской породы — старик спятил. Так, по крайней мере, решили его знакомые и в первую очередь единственный наследник его состояния внук — Михаэль.
Родители Михаэля погибли в автомобильной катастрофе, и его воспитанием занялся дед. Первые симптомы старческого слабоумия любимый внук обнаружил у престарелого дедушки ещё тогда, когда тот приказал ему, с отличием окончившему Wirtschaftgymnasium — гимназию с экономическим уклоном, подать документы на ветеринарный факультет с одновременным поступлением в дорогостоящую секцию дзюдо. Дед не был крутым или деспотичным. Он преследовал, тайную, одному ему известную цель, и ради её осуществления, был готов сломать хребет любому, кто попытался бы ему помешать. Хорошие люди не бывают хорошими воспитателями. Дед был воспитателем превосходным. Он знал, что ослушаться его нельзя. Фамильный замок на берегу Рейна, завещанный внуку в случае неукоснительного выполнения его рекомендаций, служил отличной гарантией послушания.
Явное ухудшение психического состояния гроссфатера наступило через три года. Дед дождался, когда внук прослушает полный ветеринарный курс всего, что касается разведения лошадей, приказал наследнику бросить ветеринарию и поступить на факультет славистики. Идиотский приказ совпал по времени с появлением в доме чешской немки Матильды.
Читать далее →