Альбом “Человек с книгой”. Модели и книги
Ответить
Архив за день: 26 ноября 2014
В-Глаз от Ольги Кай. «Сойка-Пересмешница. Часть 1» – на полуслове…
«The Hunger Games: Mockingjay — Part 1» (2014, США)
75-ые Голодные игры изменили все. Китнисс нарушила правила, и непоколебимое до той поры деспотичное правление Капитолия пошатнулось. У людей появилась надежда, и ее символ — Сойка-пересмешница. Теперь, чтобы освободить захваченного в плен Пита и защитить своих близких, Китнисс придется сражаться в настоящих битвах и стать еще сильнее, чем на арене игр.
Странное дело – из всей книжной трилогии «Голодных игр» именно третья часть запомнилась меньше всего. Не скажу, что ее было неинтересно читать, или что она была нелогична, с «ляпами» и нестыковками… нет. Но что-то помешало ей удержаться в памяти. Возможно, отношение автора – бывает, когда автору самому неинтересно писать, это видно читателю. Идея отображена, эмоциональное же наполнение оказалось недостаточным. А так как у меня лично память эмоциональная, то со всеми вытекающими…
И вот именно эту третью книгу решили зачем-то разбить на две части.
Первый фильм «Голодные игры» мне понравился как иллюстрация к произведению, но не понравился как самостоятельное произведение – за экшеном во многом потеряли суть книги, сам смысл написанного, атмосферу дичайшей неправильности, невозможности происходящего, которая становилась тем острее, чем сильнее перекликалась с современностью.
Читать далее
Jane The Reader. Ольга Аросева «Без грима на бис»
Исторически так сложилось, что я читаю все, что читает моя мама. Ограничений никогда не было (до сих пор недоумеваю, как она не отняла у меня лет в двенадцать «Кысю» Кунина, где нецензурная лексика встречается через слово). Что-то было интересным, что-то — не очень; на фантастику, например, я подсела абсолютно самостоятельно (и мы до сих пор ругаемся на эту тему). Но у меня осталась привычка к чтению мемуаров — даже тогда, когда человек, написавший их, является для меня совершенной терра инкогнита. Впервые автобиография Ольги Аросевой попала в мои руки именно через маму — мне было около четырнадцати. И она меня очень, очень зацепила тогда — не фактами, а каким-то общим настроением. Уже несколько лет я хотела освежить впечатления от нее: как оказалось, это была очень хорошая идея, потому что, начав читать, я с ужасом осознала, что не помню ни одной детали из произведения.