Гонево групп. Борис Суросевов. Волк-Роспись

Длину Волка-Роспись никто не знает. Но он очень длинный. Говорят, если его размотать, то он вытянется дальше, чем Луна. Волк-Роспись загогулист. У него есть что-то от шахмат. Люди долго думали, потом поняли — он похож на роспись Хосе Рауля Капабланки. Тогда стали выяснять — в чем суть. Выясняли, выясняли, ничего не выяснили.
Осенью происходит явление — разворачивание Волка-Роспись. Он пытается размотаться, но всё никак. Тогда, видя это, люди говорят: «Ан-Фиг». Но всё равно опасно. Вдруг он размотается. Что будет тогда? А вдруг он схватит зубами луну, а сам подтянется, и тогда два небесных тела столкнутся. Что будет?
Боязно людям.
Но многие не осведомлены. Им всё равно, что в мире так много глобальных проблем. С этим надо бороться!
волк

Читать далее

В-Глаз с Александром Кузьменковым. Апофеоз залепухи

До сих пор я наивно считал апофеозом кинозалепухи «Утомленных солнцем-2». Но нет предела совершенству. Учитель со своим «Краем» потеснил Никиту Сергеича на пьедестале.

Просмотр ленты – от первого до последнего кадра – прошел для меня под вполне станиславским девизом «не верю». Не верю в контуженного машиниста с приступами дикой головной боли: ему в лучшем случае кочегаром быть. Не верю в немецкую барышню, повторившую подвиг Маугли и Тарзана в тайге. Не верю в железнодорожную «Формулу-1». Не верю в колею, проложенную по воздуху, – без единого костыля и без шаблона (знаю, что говорю: бывший монтер пути 4-го разряда). Не верю, что два человека могут управиться с рельсой Р-65: она, милая 1 800 кило весит (тоже знаю, что говорю: бывший сортировщик-сдатчик проката 3-го разряда). И так далее…
Читать далее

Sadnaslazdenii. Переживая заново… Марсель Пруст в поисках утраченного прошлого

Пруст
Как бы я определила, что такое классика? Наверное, это книги, которые даже после многократного прочтения продолжают что-то менять в тебе, после которых ты никогда не можешь остаться прежним. Это то, к чему хочется возвращаться вновь и вновь, чтобы каждая новая встреча помогла тебе понять что-то важное о себе и своем месте в мире. Но даже среди признанной классики есть книги особые – изменившие в свое время не просто одного или нескольких читателей, но облик мировой литературы в принципе. Они появились — и стало ясно, что писать так, как будто их никогда не было, уже нельзя. К числу таких книг, безусловно, принадлежит семитомный роман одного из величайших писателей XX века Марселя Пруста «В поисках утраченного времени».
Читать далее