— Сам знаешь, я переплывал Иравади ночью, когда город Лангтангпен брали, нагишом переплывал и ничего не боялся. А где я был при АхмедКхеле, ты тоже знаешь, и еще четыре проклятущих патана знают. Но тогда был крайний случай, про смерть я и не думал. А теперь я стосковался по дому, и все тут! Не то чтобы я к мамочке хотел — меня дядя вырастил, — нет, я по Лондону стосковался. По всяким там его звукам, по знакомым местам, по вони лондонской. Под Воксхолл-бридж всегда апельсиновой кожурой, асфальтом и газом пахнет. Проехать бы по железной дороге в Боксхилл с девчонкой на коленях и с новенькой глиняной трубкой в зубах. А огни на Стрэнде! Всех-то ты знаешь в лицо, и фараон — твой старый друг, подберет тебя пьяного, как, бывало, подбирал раньше, когда ты еще грязным мальчишкой валялся под темными арками неподалеку от Темпла. Ни тебе караула, будь он проклят, ни тебе раскрошенных скал, ни тебе хаки — ты сам себе хозяин, глазей со своей девчонкой на то, как Общество спасания вылавливает утопленников из Серпентайна по воскресным дням. И все-то я оставил, чтобы служить Вдове за морем, а тут и баб нет, я выпивки путевой нет, и смотреть не на что, делать нечего, говорить не о чем, чувствовать нечего и думать не о чем. Господь с тобой, Стэнли Ортерис, ты глупей всех дураков в полку, считая и Малвени! Вдова сидит себе дома в золотой короне, а ты торчишь тут, Стэнли Ортерис, собственность Вдовы, отпетый болван!

(Редьярд Джозеф Киплинг. Безумие рядового Ортериса)

(чтение Елены Блонди)

БЕЗУМИЕ РЯДОВОГО ОРТЕРИСА

О чем я мечтал с пересохшим ртом?
О чем я просил судьбу под огнем?
О чем помолюсь я перед концом?
О том,
Чтоб рядом стоял дружок.
Со мной он разделит воды глоток,
Глаза по смерти закроет мне,
Домой отпишет моей родне,
Дружка да пошлет нам бог!
Казарменная баллада
Перевод Ю Корнеева

Мои друзья Малвени и Ортерис однажды собрались поохотиться. Лиройд все еще лежал в лазарете, оправляясь после лихорадки, которую подхватил в Бирме. Они послали за мной и не на шутку разобиделись, когда я прихватил с собой пива в количестве почти достаточном, чтобы удовлетворить двоих рядовых линейного полка и меня.
— Мы вас не из корысти приглашали, сэр, — с укоризной сказал Малвени. Мы ведь и так рады вас видеть.
Ортерис поспешил спасти положение:
— Ну уж раз принес, не откажемся. Что мы с тобой за гуси такие, мы просто два пропащих томми, брюзга ты ирландская. За ваше здоровье!
Мы проохотились все утро и подстрелили двух одичавших собак, четырех мирно сидевших на ветке зеленых попугаев, одного коршуна около площадки, где сжигали трупы, одну удиравшую от нас змею, одну речную черепаху и восемь ворон. Добыча была богатая. Гордые, мы уселись на берегу реки перекусить воловьим мясом и солдатским хлебом, как выразился Малвени, и, в ожидании очереди на единственный имевшийся у нас складной нож, постреливали наугад по крокодилам… Выпив все пиво, мы побросали бутылки в воду и открыли по ним пальбу. Потом ослабили пояса, растянулись на теплом песке и закурили. Продолжать охотиться нам было лень.
Читать далее →

Праздник Еэнна – середина дождей

— Вамма… — она смотрела на свет, собранный в ладони. Мягкий, он шевелился, щекотал кожу и вдруг горячел, взблескивая иглами лучей. И приходилось закрывать глаза, чтоб не уколоться. Сладко болело плечо.
— Вамма… — темный воздух колыхался над скомканным светом, уколотый лучами, отпрыгивал в стороны, и тогда звучало дальше и снова:
— Най-я-а…
От прикосновения лучей она открыла глаза. Думала — в темноту, но хижину заливал бледный молочный свет с бегущими по нему тенями.
— Найя…
Акут сидел рядом, свет очерчивал его длинные волосы. На концах шнурка, которым перехвачен лоб, четко виднелись узелки плетения.
Найя потянула к горлу мягкую шкуру, отгораживаясь. Мастер покачал головой и выставил руку ладонью к ней.
— Нет. Я сижу. Ты иди из сна. Слушай.
Снаружи, из бледного света, тяжко дышали барабаны и ныли дудки. Когда смолкали, слышался шорох листьев по крыше хижины.
— Что это?
— Песня
— Свет. Откуда?
— Еэнн. Он вышел из облаков, смотреть на нас. Праздник середины Дождя.
Найя откинула шкуру и встала, пошла к выходу, стягивая на груди тайку.
Выглянула в распахнутую дверь. Блестели мокрые деревья и по воде бежали серебряные зигзаги. Она подняла голову. Вокруг облачной тропы посередине неба темно громоздились тучи, а на тропе, освещая края туч круглым лицом, клонилась, рассматривая затопленную землю, яркая луна.
Читать далее →

В самом конце года, в 25-м номере «Книжного обозрения» появилась рецензия-анонс Алекса Громова на книгу Елены Блонди «Татуиро. Daemones»

Издания, отрецензированные в 25-м номере

Бахревский М. У Бога смерти нет
Берч К. Зверинец Джемрака

Блонди Е. Татуиро. Daemones.

Читать далее →

Вся подборка тут

http://kasanof.livejournal.com/52312.html

(чтение Лембита Короедова)

— Подсудимый, встаньте, — сказал председатель суда. — Вы обвиняетесь в убийстве своего тестя Франтишека Лебеды. В ходе следствия вы признались, что с намерением убить Лебеду трижды ударили его топором по голове. Признаете вы себя виновным?
Изможденный крестьянин вздрогнул и проглотил слюну.
— Нет, — сказал он.
— Но Лебеду убили вы?
— Да.
— Значит, признаете себя виновным?
— Нет.
Председатель обладал ангельским терпением.
— Послушайте, Вондрачек, — сказал он. — Установлено, что однажды вы уже пытались отравить тестя, подсыпав ему в кофе крысиный яд. Это правда?
— Да.
— Из этого следует, что вы уже давно посягали на его жизнь. Вы меня понимаете?
Обвиняемый посопел носом и недоуменно пожал плечами. — Это все из-за того лужка с клевером, — пробормотал он — Он взял да продал лужок, хоть я ему и говорил: «Папаша, не продавайте клевер, я куплю кроликов…»
Читать далее →

i.-

В школе у Сонечки не очень сложилось с друзьями. Несмотря на то, что были в ее жизни и Димка Елисеев и рыжая красавица Илона, а позже и Юрка Череп. И все-таки, несмотря на эти светлые пятна, впоследствии, будь то на корпоративных вечеринках с коллегами, за домашним столом с гостями или в ресторане во время ужина при свечах с очередным кавалером, знаете, когда совсем уже взрослые и солидные люди начинают вдруг с упоением вспоминать милые и глупые истории из детства: школу, двор, пионерский лагерь, далеких друзей с давно забытыми именами и лицами, детские шалости, горести и радости, а в особенности свои первые романтические и сексуальные опыты, Сонечке всегда почему-то вспоминался… борщ.
Страшно невкусный борщ, с недоваренной картошкой, переваренной капустой и нарезанной огромными кусками свеклой — вот самая яркая ассоциация Сонечки со словом «одноклассники». И воспоминание о том, как сидит она, маленькая Сонечка, дома у одного из таких одноклассников, лицо которого исчезло из памяти за давностью лет, а мама его суетится вокруг стола и приговаривает: «Кушай, кушай, доченька, вон ведь какая худенькая», а у Сонечки куски свеклы чуть изо рта не вываливаются, и вот-вот ее вырвет на пол вонючей капустой.
А ведь, наверное, не в каждом доме угощали Сонечку невкусным борщом, и, скорее всего, этот случай вообще был единственным, но таковы уж причуды ассоциативной памяти. Одним словом, тошнило Сонечку при слове «одноклассники».
Хотя была Илонка…
Читать далее →

О себе:

ИМХО читателю плюс-минус пофиг место обитания автора, а также его социальная, гендерная и даже видовая принадлежность. Автор вполне может быть пентасексуальным оранжевым осьминогом с планеты У-лю-лю – и никого, кроме журналистов, это не тронет. Лишь бы тексты были читабельные.

Собственно о текстах:
Детективы. Классические сюжетно и иронические интонационно.
Подробнее? За некоторый исторический период скопилось некоторое количество отзывов. Думаю, двух будет достаточно.
Читать далее →

Называйте меня моими истинными именами

Не говори, что я уйду завтра —
Даже сегодня я все еще прихожу.

Посмотри: каждую секунду я прихожу,
Чтобы стать почкой на весенней ветке,
Чтобы стать маленьким птенцом с только что оперившимися крыльями
И учиться петь в моем новом гнезде,
Чтобы стать гусеницей в центре цветка,
Чтобы стать изумрудом, спрятанным среди камней.
Читать далее →