Happy families are all alike
-Constance Garnett feat Leo Tolstoy-
ЧАСТЬ 1, В КОТОРОЙ ГЕРОИ РАЗВЕШИВАЮТ РУЖЬЯ ПО СТЕНАМ
Аззи… Красные, торчащие во все стороны космы волос, мокрозеленые глаза – пустышки-шарики, когда Аззи под кайфом, и горящие зеленым светом, когда Аззи радуется, любит, злится или пьет молочный коктейль. Веснушки рассыпаны от щеки к щеке с дужкой через нос. И этот самый вздернутый нос, хорошо поправленный пластическим хирургом, но, тем не менее, сохранивший странное искривление посередке. Лопоухая Аззи, будто спички за уши вставлены. А зубы! Два передних точно заячьи – только их и видно, когда Аззи вдруг улыбнется, а если уж рассмеется… Тогда видны все тридцать два, и все друг на дружку непохожи. Аззи большерота, словно Красная Шапочка, и шрамик от ниток под губой. Острые ключицы и ребра лесенкой, их никакой одежкой не скроешь, а грудь… что ж грудь, вырастешь, Аззи, будет и грудь. Моя красавица Аззи…
ГЛАВА 1, в которой Волк предстает в качестве жертвы насилия
Put your ass on the floor an’ don’t ask why
Boom biddy bye bye
-Cypress Hill-
Ой, божечки, что ж это такое?! – женщина вопила противно и неискренне, и Волк сразу вспомнил, где он. Базар. Асфальтовая дорожка, по бокам щебенка и грязь. Земля и кровища во рту. Волк повернул голову на бок и сплюнул зубную крошку вперемешку с землей и кровью. Пошевелил пальцами рук.
— Живой, живой, шевелится, — восторженно закричала женщина.
— Гу-у-у, — последовало звуковое сопровождение – судя по всему, собралась толпа.
Волк осторожно перекатился на бок, чтобы разведать обстановку: так и есть – рынок, толпа зевак, голосистые торговки, напряженные лица кавказцев, любопытные прохожие.
— Милиция, милиция едет – прокатилось по толпе, и Волк закрыл глаза, ожидая. “Интересно, скорую догадались вызвать?” – подумал он, — “Вряд ли, ну да никуда не денутся. Некуда мне сейчас кроме больнички”.
Невдалеке остановился милицейский бобик, и молодой лейтенант протиснулся через толпу зевак. Завидев лежащего в грязи Волка, он осторожно ткнул его ногой.
— Эй, ты, вставай, — лейтенант, видно, осознал, что Волк все-таки потерпевший и, наклонившись, осторожно прикоснулся рукой к его плечу, как прикасаются к старенькой, обкакавшейся, но от того не менее любимой бабушке.
— Ы-э-и-а, — Волк перестал притворяться трупом, но изобразил речевую фигуру, которая должна была исключить возможность немедленного допроса и ускорить его транспортировку в больницу. Для убедительности он забросил одну ногу на бордюрный камень, якобы в попытке подняться, и нога демонстративно неестественно вывернулась, как у поиздеванной детьми куклы. Лейтенант вздохнул, кажется, с облегчением от того, что грязного и окровавленного потерпевшего не придется совать в бобик.
— Сейчас скорая приедет, — сообщил лейтенант Волку.
— Сигареты в куртке, в кармане, — внятно сообщил ему в ответ Волк, — Не в падлу, достань покурить.
Лейтенант не отказал в услуге: достал из кармана сигареты и помог Волку подкурить.
— Сидел? – спросил он коротко.
— Угу, — подтвердил Волк и, перевернувшись на спину, c удовольствием затянулся.