В мою журфаковскую бытность мне довелось учиться у великого преподавателя. Великие преподаватели бывают двух видов: одни, вызывая благоговейный ужас, заставляют тебя учить предмет наизусть, другие — вписывают его в жизнь, подталrивая тебя к мысли, что существование без этого знания для тебя невозможно, немыслимо в общем-то. Надо сказать, что оба типа оставляют теплые воспоминания, но вторые — живее и теплее.
Мой случай был как раз второй. От нас не требовали ничего, мы просто говорили о литературе, часами все 5 лет, о разной по разному. Говорили так, что потом отсвет каждого фонаря вырисовывал очертания Александра Блока, каждая буря отзывалась в душе Верой Павловой, а каждый день был не более чем очередной открытой книгой.
У моего преподавателя была присказка: «Я поэзию не очень…», означало это лишь одно, что человеку не довелось эту поэзию прожить, не попались ему те строки, которые ранят в сердце и заставляют рифмовать будни.
Читать далее →

Вступление

Любое слово – это иероглиф. Иероглифический язык, возможно, предшествует «алфавитному», как первая письменность – последней. Раз так – попробуем подойти к словам, как к иероглифам, оговорив сразу, что смыслов в иероглифе множество, вплоть до того, что предшествует знаку, «втекает» в него, и вытекает, как в Книге перемен. И что смысл всегда есть, и был изначально; то есть отбросим гипотезу о случайности связи знака с тем, что он определяет. Чем дальше в прошлое, тем больше осмысленности в любом языке (проследите, например, историю романской группы через латынь и дальше). Сначала язык теряет окончания, путает тематические гласные, потом забывается смысл исконных слов, и его приходится восполнять заимствованиями, потом связь знака с определяемым действительно становится случайной… для пользователя. То есть той, какую диктует программист, знающий, в чем суть, или придумавший некий эрзац. Форма воссоздается компаративистикой – спасибо ей. Содержание (слова и человека) проверяется сказкой и традицией в последней инстанции. Тем более что те, кто когда-то вкладывал смысл в языки, скажем так, Северного полушария, пользовались именно мифом. Итак, поиграем в слова, раз мы занимаемся ими серьезно.

Иероглиф MN – география и население.

Взяв евразийский корень MN, мы оказываемся в воде. Вернее, в тумане, облаке, выпадающих инеем и росой. Где-то здесь лежит манна небесная, которая «как иней на земле». Так что есть и земля. Мы – если не в фильме Ангелопулоса, где в тумане растет Древо жизни, то в подземном мире на заре нашего рождения: монгольский рефлекс manan указывает на что-то вроде предутреннего тумана, где брезжит рассвет. Брезжит, как небо (саамское mini), луна (всем известное moon), мерцание, отражение (дравиды). Как привет всем ловящим в воде луну. Читать далее →

В Пензенский губисполком:
«Необходимо произвести массовый террор против кулаков, попов и белогвардейцев. Сомнительных запереть в концентрационные лагеря вне города. Телеграфируйте об исполнении. С коммунистическим приветом — Ленин».
9 августа 1918 года.

Тимофей Кашин заявился домой под утро. Он уже вторую неделю работал по ночам, а потом дрых полдня, стонал во сне, сквернословил, вскидывался, дико озирался, жадно выпивал почерневший от времени ковш теплой воды и снова падал в кровать. «Уж не завел ли он себе зазнобу, — с тревогой посматривала на спящего Тимофея жена, и тут же успокаивала себя, — нет, тут баба не замешана. От баб проходят веселыми, облегченными, а у него глаз тяжелый и пахнет он тревожно, бедой он пахнет, бедой».
— А ты, почему по ночам работаешь?
— Потому что эта контра, — насупился Тимофей, — днем в городе шлындает, а ночью по норам прячется. Там мы их гадов прямо из чистеньких простыней тепленькими и берем».
Сегодня утром он не лег спать. Подошел к люльке, долго смотрел на сына.
— Сгоняй, Нюра к Федотихе за самогонкой.
— Да ты че это с утра?
— Сходи, сходи, я не каждый день прошу.
Выпил залпом, потом еще, запьянел тяжело и злобно, городил, что-то совсем для жены непонятное.
— Позор! С трех шагов не попал. Товарищи мне это не простят. Обрушат на меня карающую руку пролетарского гнева! Молчи! — упреждал он вопрос. — Молчи, ты баба, тебе это знать не к чему, ты на сносях, тебе это вредно будет, молчи!
Пошел, шатаясь, упал лицом в подушку, повернул голову: «Ты замой там сапоги, Нюра, и уже засыпая: — и шинельку тоже замой».
Увидела Нюра бурые пятна на сапоге, подошла к шинели, вдохнула запах крови, и резанула боль внизу живота — схватки начались.
Читать далее →

Я хотел определить «Амели» (совершенно непонятую критикой ни в России ни в Европе) как «феерию «Алые Паруса», пересказанную Амброзом Бирсом или Роальдом Далем», но потом спохватился – это чисто французский культурный продукт и к англосаксонскому «чёрному юмору» отношения не имеет. Тут аналогии с Раймоном Кено уместнее, но Кено почти неизвестен в России, и сообщение о нём в обзорной статье отдавало бы снобизмом.

Это было время, когда комикс пришёл в кино. Начал Тим Бартон, продолжил Уоррен Битти, а по другую сторону Атлантики переимчивые французы подхватили моду, переиначив её на свой лад.
Читать далее →

Есть такой фильм, который очень полезно посмотреть здесь и сейчас, в России тому, кто скулит и ноет по поводу хреновой жизни, отсутствия социальных лифтов и, вообще, невозможного существования.
Фильм называется СЧАСТЛИВЫЕ ЗВЕЗДЫ НАД ГЕНРИЕТТОЙ.
Читать далее →

Я уже рассказывал о восточнославянских именах.
А сегодня предлагаю русские имена западно- и южнославянского происхождения

Казимир Малевич. Обложка ко 2-му изданию поэмы «Игра в аду». 1913 г.

1. Болеслав – от слав. «боле» (более) + «слава»
2. Братислав – от общеслав. «брат» + «слава»

Читать далее →

Алкоголик – некто, кто тебе не нравится, и кто пьёт столько же, сколько и ты.
*
Прирожденный писатель рождается болезненным и развращенным; его карьера – несчастный случай, продиктованный физической или зависящей от обстоятельств неполноценностью.
*
Хорошее стихотворение – дань действительности. Мир уже никогда не будет прежним, если в нём возникло новое стихотворение. Хорошие стихи помогают изменить форму вселенной, расширить для каждого знание самого себя и окружающего мира.
*
Читать далее →

Отрывок из книги Умберто Эко “Картонки Минервы. Заметки на спичечных коробках”

Перевод Михаила Визеля, Анастасии Миролюбовой

Эта история уже всем известна: на школьном конкурсе поэзии стихотворение Унгаретти [Джузеппе Унгаретти (1888–1970) — крупный итальянский поэт, представитель герметизма.]«Безмятежность» (цикл «Бродяга» из сборника «Радость»), которое какой-то мальчишка шутки ради послал как плод своего труда, получило лишь второе место. Скандал, позор, гром и молния. Самой разумной мне показалась реакция Роберто Котронео [Роберто Котронео (р. 1961) — итальянский журналист, писатель, литературный критик.], который в предыдущем номере «Эспрессо» утверждает, что никакой преподаватель не обязан знать это стихотворение, и тот факт, что ему дали вторую премию, уже свидетельствует о поэтическом вкусе конкурсной комиссии. Но, наверное, стоит добавить к этому кое-что еще.
Читать далее →

Эрнест Хемингуэй признавался, что 39 раз переписывал окончание своего романа «Прощай, оружие«, подбирая нужные слова, пока не остановился на всем известной концовке «Немного погодя я вышел и спустился по лестнице и пошел к себе в отель под дождем«. На этой неделе в издательстве Scribner (подразделении Simon & Schuster) вышел этот замечательный роман в классической версии 1929 года с добавлениями: в него включены все варианты окончания, среди которых, например, такое: “That is all there is to the story. Catherine died and you will die and I will die and that is all I can promise you”.

Помимо этого, в книгу вошли черновики отдельных фрагментов романа, собственное хемингуэевское введение к иллюстрированному изданию 1948 года, а также еще два введения, одно из которых написано сыном писателя Патриком, а другое — его внуком Шоном.

http://sapronau.ru/

…Они знают о книжках слишком много

Алекс Громов – автор ряда книг, опубликованных в России и Европе тиражом более 30 тысяч экземпляров, радиоведущий, обозреватель Mail.ru, «Книжного обозрения», «Новостей литературы».
Ольга Шатохина – автор нескольких романов, ведущая рубрики в «Российской газете» – «Книги с Ольгой Шатохиной».
Награждены Кульмскими крестами за возрождение и развитие исторических традиций отечественной литературы

Знаки января

Почему, несмотря на многочисленные зрелищные приметы Времени, книги до сих пор востребованы? Они сохраняют не только факты и цифры, но чувства и идеалы, совершенно не зависящие от того, во что одет и на чем ездит человек. По крайней мере, пока еще шелестят бумажные страницы…

Классика не устаревает, но вот иногда ее пытаются «обновить». В популярном американском издании «The Atlantic», появилась статья, посвященная недавно вышедшему фильму «Анна Каренина», в котором сыграли Кира Найтли и Джуд Лоу. Называние материала могло быть порадовать автора романа: «Анна Каренина: читайте книгу, а фильм не смотрите». Не будем спорить, стоит ли смотреть этот фильм, снятый англичанами, но сам роман читать стоит. Особенно – в этом издании, снабженном сопутствующими пояснительными текстами.
Итак, Лев Толстой «Анна Каренина».

Читать далее →