ОТ ШНОБЕЛЯ ДО НОБЕЛЯ
Как становится русским языком еще относительно недавно исключительно наше лингвистическое достояние, прекрасно понимаю. В 1999 году в Москве выходит «Самоучитель полуживого одесского языка» А. Стечюченко и А. Осташко. Цитирую: «Шнобель – нос внушительных размеров… – У мене есть часы, – покорно ответил брат. – Тогда засунь на них свой шнобель, – рыкнул Коля, – час ночи». (В. Смирнов «Как на Дерибасовской…»). Из этой цитаты мы видим, что выражение ШНОБЕЛЬ ЗАСУНУТЬ означает «посмотреть», «взглянуть».
Откровенно говоря, когда писал эту повесть во времена кончины СССР, то имел в виду «проявить любопытство» с долей иронии. Сам же «шнобель» сотоварищи победоносно зашагал по российским просторам еще в самом начале девяностых. Достаточно вспомнить, что только лишь упомянутых ранее «гробов» издательство «Афина» в 1993 году допечатало персонально для Москвы двадцать тысяч экземпляров. «Русский журнал» в 2002 году опубликовал статью Татьяны Мерсадыковой: «Словарь полуживого одесского языка» – это шухлядка, в которую таки надо шнобель засунуть. Там вам щас доложут, что «шухерить» – это поднимать хипиш, делать геволт. А это не надо. Надо, чтобы вся эта лабуда была ближе до шнифтов лохов – но это уже не шнобелем, а шнифтом делается…».
«Надо, чтобы вся эта лабуда была ближе до шнифтов лохов» – фраза одного из моих давних литературных героев. Но разве это главное? Сегодня слово «шнифт» уже употребляется в России исключительно в одесскоязычном смысле слова – глаз, а не в блатном: очки; стекла. Очки в одесском языке – цейсы. Как я получал за все эти шнобели-закидоны-сифоны-хипиши, когда впервые отважился написать книги на действительно одесском языке – просто приятно еще раз вспомнить. По поводу употребления чисто одесских выражений, в которых наличествовала слово «жопа», мне многократно делали сильно вырванные годы из еле оставшихся дней. В том числе за цитирование песни о холере в Одессе: «Нет, нам вакцин таки французских не давали, велели, чтобы жопу хлоркой обмывали». А вчера по российскому телеканалу «Новое кино» демонстрировался в шесть часов вечера не после войны какой-то фильм, где два стриптизера беседуют там образом: « – Не знал, что буду зарабатывать на жизнь хуем. – А знаешь, чем жизнь отличается от хуя? Жизнь жестче!». Однако в самом начале девяностых наши местечковые пиарастики расценивали «шнобель» выражением куда посильнее процитированного, но в нынешнем итоге смешали сами себя с говном.
Много лет назад некий критик, разнося одну из моих книг, поведал, что за фразу «доцент со шнобелем цвета пролетарского знамени» мне можно «присуждать Шнобелевскую премию». Такой или какой-либо иной премии у меня нет по сию пору. Как говаривал один вымышленный издатель: литературные премии, как геморрой, рано или поздно его получает любая задница. Зато упомянутый критик давно заработал Говнобелевскую премию: ту статью ему заказал один конченный пидор по погонялу Говно, которого в настоящее время жаба совсем не душит, а пригрела на своей груди. Что же до слова «шнобель», то даже газета «Аргументы и факты» ныне публикует материал «Как скрыть большой шнобель», хотя рядом с большим шноблем отдыхает легендарный нос де Бержерака.
Можно привести массу примеров употребления слова «шнобель» в современной российской прозе. Но ограничусь лишь тем, что пресловутый «шнобель» уже докатился до Нидерландов, где в 2007 году писатель Марина Палей, чьи произведения переведены практически на все европейские языки, написала в «Жоре Жирняго»: «Зарубите это на вашем шнобеле». Роман-памфлет «Жора Жирняго» таки оценил академик от изящной российской словесности Виктор Топоров. Но он почему-то не хипишится за присудить мадам Палей Шнобелевскую премию.
В отличие от Марины Палей, Галина Галкина живет в России и весьма трепетно относится к русской классике. Я имею в виду не очаровательную актрису Галину Галкину, недавно блиставшей в самой свежей российской киноверсии «Евгения Онегина» своей прелестной попкой и другими рабочими местами пока еще исключительно в одесском смысле слова. Этот «Евгений Онегин», доложу вам, такой поп-арт, такой минет-арт, особенно во втором акте групповухи, но, тем не менее, совсем другая Галина Галкина почему-то написала рассказ «Я с вас тащусь» по поводу совсем другого «Евгения Онегина».
Активная защитница русского литературного языка мадам Галкина возмущается переводом «Евгения Онегина» на блатной жаргон. Полностью с ней солидарен, ибо с детства привык к тому, что «играть в жмурки» означает «играть в прятки», а не «ожидать чей-то смерти». Имею вам заметить, что написавшей рассказ «Я с вас тащусь» Галкиной, наверное, и в кошмарном сне не мог присниться не то, что тот «Евгений Онегин» с другой Галкиной, но и реклама, которую упорно катали по телевизору. Профессор во время лекции забрал у студента рекламируемый продукт и, сожрав его после звонка, томно произнес: «Я тащусь». Как бы между прочим, фразеологизм «тащусь» появился на свет в Одессе еще в 19 веке, а писательнице мадам Галкиной надо местами брать пример со своей однофамилицы, не отстающей от реалий современной жизни.
Известный российский писатель Дмитрий Быков занимается повышением образования, в частности, той самой Светы Букиной. Он в 2007 году опубликовал в «Огоньке» материал «Сказание о видимом граду кипеже». Вот этот Светик и орет маме с папом: «Что вы кипишуете?», хотя нормой русского языка является «Что вы хипешитеся?»
Ведь Игорь Иртеньев еще за десять лет до Дмитрия Быкова написал: «Но лично я тревогу бить не стану, Вселенский этот хипиш не про нас». Да и Юлия Латынина в своем романе «Охота на изюбря» пишет: «А вы уже хипиш подняли?». Все-таки Юля родилась в семье литературного критика и писателя, вдобавок закончила Литературный институт, знает, как грамотно писать по-русски. О переводчиках речи нет: даже чересчур явные иностранцы-детективщики вроде Эдварда Айронса в романе «Карлотта Кортес» и те не обходятся без весьма распространенного в русском языке слова: «…весь этот хипиш из-за Джонни, верно?» «Русские словари» по поводу слова «хипиш» утверждают: «фиксируется в нескольких формах – хипеж, хипеш и хипиш». Так что нет в литературном русском языке ни «кипиша», ни «кипежа». Даже один из ночных клубов Владикавказа именуется именно «Хипиш».
И пусть популярному писателю Быкову станет стыдно, что он не берегёт своего родного русского языка. Это ведь когда-то говорить и писать, как хочется, было нормой исключительно одесского языка: тухес, тухис, тухыс. А теперь и русского языка. Имею обоснованное подозрение, что через какое-то время нормой русского языка станет не просто «хОлоймес» или «хАлоймес на ватине», но и его почти стопроцентный синоним «халоймЫс на постном масле». Россияне, нет на вас «одессита» Хаита и его кодлы.
Что же до упомянутого выше «тухеса», то одним нахесом в виде тухеса россияне явно не ограничиваются. В «Словаре русского арго» В.С. Елистратова помещена даже такая фраза: «Хороший тухес – это нахес». Удивительно, но одесская поговорка «Тухес нет – считай уродка» на страницы словаря Елистратова почему-то не попала. Зато «хевра», оказывается, синоним «хавиры». Ничего не понимал в исконно русском арго безграмотный Жаботинский, написавший: «Хевра куцего смитья» в первой трети прошлого века. Он отчего-то использовал «хевру» как синоним «халястры»: «Пожарные сдрейфили, а Мотя с халястрой двинули на третий этаж…». «Халястры» в русском арго пока нет, ничего страшного, здесь полно других слов на мою любимую букву – «хипиж», «хипес», «хилые понты» и даже «хрум», как называлась усопшая лет пятнадцать назад телепередача одесского телевидения. Век живу, век учусь: «хайло», оказывается, образовано от «общеупотребит. прост. «хаять». Умереть и не встать с места, некогда «противное словечко одесского жаргона» – «хаять» – давно считается общеупотребительным. Увидев толкование слова «хайка», я выкинул брови на лоб и, резюмировав: «Вот это можно выдержать?!», прекратил рыскать по российской ниве просвещения.
(продолжение следует…)
Часть первая
Часть вторая
Часть третья
Часть четвертая
Часть пятая
Часть шестая
Часть седьмая
Часть восьмая
Часть девятая
Часть десятая
Часть одиннадцатая
Часть двенадцатая
Часть тринадцатая
Часть четырнадцатая
Часть пятнадцатая
Часть шестнадцатая
Часть семнадцатая
Часть восемнадцатая
Часть девятнадцатая
Часть двадцатая
Часть двадцать первая
Часть двадцать вторая
Часть двадцать третья
Часть двадцать четвертая
Часть двадцать пятая
Часть двадцать шестая