Елена Колчак в Именном указателе Книгозавра
— В современной системе координат такая вещь как жанр несколько размазана. Во всяком случае, в нашей, российской литературе. Читают, как правило, имена. Часто не употребляют даже названия. Например, говорят — я читал Пелевина. Или — я читал Сорокина. Между тем, раньше могли сказать так: я читал фантастику, я читал детектив, а имя автора шло уже потом. Как вы думаете, с чем связана такая литературная дислокация?
— В современной? Да ладно! Половина наследия Достоевского — психологические детективы. «Война и мир» — авантюрный роман, что там Дюма с его «Монте-Кристо». А попробуйте определить жанр «Слова о полку Игореве»! Или «Дон Кихота». Или «Степного волка». Первичен текст, то есть — автор, а жанр — штука вторичная. Даже суровейший из них, классический детектив, необходимая основа которого — интеллектуальный поединок автор-читатель. И Честертона, и Конан-Дойля, и «Лунный камень» мы перечитываем не ради интриги, а потому что они — живые. В общем, как у Шварца: «Мне захотелось поговорить с тобой о любви. Но я ж волшебник. И я взял и собрал людей и перетасовал их, и все они стали жить так, чтобы ты смеялась и плакала». Писателю хочется поговорить — о любви, о смерти, о гвозде в сапоге, о доблестях, о подвигах и славе, о том, как растет трава и течет вода, — и он рассказывает историю. А к ней потом более-менее подходящий ярлычок приклеивают. Для вящей понятности. И, кстати, в сетевых профилях, обозначая интересы, упоминают не только авторов, но и жанры. Так что не вижу изменений.
Читать далее