Про «Дом, в котором…» я слышала хвалебные отзывы от самых разных людей. Но не бралась за него — у меня есть некоторое тайное недоверие к неизвестным авторам, которых вдруг начинают превозносить до небес, я предпочитаю подождать, пока восторги схлынут, чтобы смазывать впечатление общим мнением. И я, если честно, ожидала большего. «Дом…» не зацепил меня, не заставил погрузиться в него с головой и вжиться в мир. Поэтому сейчас, читая восторженные рецензии на Букмиксе и просматривая фанфики по книге, я недоумеваю. И если честно, начинаю думать, что я чего-то недопоняла. Мне несимпатична «раздерганность» повествования, его таинственность, местами напоминающая Макса Фрая, недоговорки. Я вижу многие плюсы в произведении, но вижу их головой, а не сердцем.
Впрочем, трезвый анализ еще никому не мешал. В книге Мариам Петросян хорошо то, что в ней прописан целый мир, и прописан естественно. У нее мастерски получается рассказывать про детей-инвалидов, не ставя их ущербность во главу угла. Совершенно случайно мы узнаем, что вездесущий Табаки — колясник, а у Сфинкса нет рук. Более того, я очень уважаю автора за жестокость. Она не пытается смягчить повествование в угоду читателю. Никакого хэппиэнда, если герой должен умереть — он умирает. Смерть — такая же неотъемлемая часть Дома, как и Жизнь.
Пока мы переговаривались, Черный решил завершить начатое. Шагнул к Слепому, размахнувшись для удара, после которого Слепого, надо думать, пришлось бы нести на первый и укладывать рядышком с Крабом, но Слепой увернулся, чуть задев его. Черный задохнулся и задыхался минуты полторы, после чего можно было уже не смотреть, что будет дальше, и так все стало ясно. Я вижу… Слепой отбегает от Черного, ссутулившись, прикрыв глаза, на губах — застывшая улыбка. Он не ходит и не кружит. Это почти танец. Мягкая, неслышная пляска смерти. Самое красивое и необычное в нем то, что я видел десятки раз, и никогда не мог понять, откуда оно берется. Это его прыжок в другой мир, где нет ни боли, ни слепоты, где он сдвигает время — каждую секунду в вечность, где все игра, и в этой игре запросто можно содрать с кого-нибудь кожу или проткнуть пальцем глаз, и хотя я никогда не видел ничего подобного, знаю, что это так, потому что чую в нем в такие моменты запах безумия, слишком отчетливый, чтобы не испугаться до полусмерти. В своем странном мире он превращается во что-то нечеловеческое, отбегает, ускользает, улетает, шурша крыльями, брызжет ядом, просачивается сквозь паркет и смеется. Это единственная игра, в которую он умеет играть с кем-то еще. Черному его не догнать, не поймать и не удержать. Черный остался по эту сторону. Его время течет медленно.
Придраться же я хочу не только к субъективной стороне произведения, но и к языку автора. Например, встреченное мною предложение «Подмышки стекали в джинсы» очень странно с точки зрения русской речи и банальной логики. Каким бы загадочным ни был Дом, все-таки не стоило злоупотреблять образными выражениями — кое-где они сильно режут глаз. Меня также раздражало перескакивание с темы на тему — знаю, поклонникам это кажется особенно изящным, но я с трудом складывала головоломку из кусочков.
Эту книгу часто относят к фантастике, но она гораздо более многогранна в смысле жанра. Так что не стоит акцентировать на этом внимание — скорее, она просто понравится людям, которые склонны вживаться в мир автора и разматывать до конца нити повествований. Повторюсь, что я прочитала ее с удовольствием, но без излишнего фанатизма — судя по другим рецензиям, кому-то она может прийтись по душе гораздо больше.