Издательство АСТ: Астрель, 2010, Москва
… вслед за Рождеством наступали Святки – время безудержного веселья, встречи Нового года, устройства балов. Для москвичей бальный сезон заканчивался вместе с Масленицей. После «блинного» угара наступал период строгого поста. Закрывались рестораны, прекращали работу театры, актеры уходили «на вакации». Им на смену приходили иностранные гастролеры – только они могли выступать в это время на подмостках московских театров. В конце поста обязательно происходила «дешёвка» – распродажа товаров. Забыв обо всем на свете, дамы буквально брали штурмом магазины и лавки, чтобы накупить товаров по бросовым ценам. Праздник Пасхи означал не только приход весны, но и приближение дачного сезона. После традиционного первомайского гуляния город начинал пустеть. Все, кто мог себе это позволить, перебирались на жительство за город – подальше от пыли и неприятных запахов. Конец лета – время поиска квартир. Обретя крышу над головой, москвичи возвращались в город. У детей начинался учебный год. Возобновлялась «общественная» жизнь: собрания различных организаций и обществ, вернисажи, визиты и журфиксы. Начинался новый театральный сезон. В приятном времяпрепровождении дни летели незаметно. На смену осени приходила зима, а с ней и праздник Рождества – круг замыкался.
Этот абзац из введения рассказывает нам, как построена книга Владимира Руги и Андрея Кокорева «Москва повседневная. Очерки городской жизни начала ХХ века»
С. Мухарский. На «дешёвке» в Верхних торговых рядах
С первой страницы авторы начинают жить в Москве начала века, распахнув перед читателем двери обычных квартир, гостиничных номеров и роскошных ресторанов, где происходит встреча Нового года. И целый год живут дальше вместе с москвичами того времени, совершая круг обыденной жизни, в которой есть место работе, праздникам, заботам о семье и беспокойству о будущем.
«Верба»
Мы, нынешние читатели, живем в будущем тех, кто существует сейчас лишь на страницах этой книги.
Попытка написать книгу о Москве в целом, даже имея ввиду определенный и весьма небольшой период времени, — сложная задача, очень сложная. Город и город, чаще всего думаем мы о различных городах, от небольшого провинциального до мегаполиса. Но мегаполис это уже и не город. Размеры диктуют и невозможно подойти к гигантам с общими мерками. Потому книга, написанная о Москве, в большей мере касается каждого читателя, чем, например, книга о Новгороде или Саратове. Практически каждый из нас связан с Москвой, кто так, а кто эдак. И нет в этом ничего отрицательного, мегаполис – часть жизни государства и там, где он есть, люди всей страны взаимодействуют с ним.
Заготовка льда на Москве-реке
Я связана с Москвой еще и через литературу. А начало двадцатого века для меня – время удивительнейшее. Целое поколение писателей, родившихся в огромной стране, людей интеллигентных и в силу социального положения достаточно спокойно смотрящих в будущее, о чем писали бы они, если бы жизнь не кинула их в чудовищную катастрофу, этого будущего лишив? Многие из них, не имея возможности вернуться на родину или в недавнее прошлое, круто изменили писательские судьбы, навсегда связав их с горечью ностальгии.
Те, кто в эмиграции, говорили о тоске более открыто и подробно. Те, кто остался – наоборот, старались избегать деталей и точных привязок, чтоб написанное не обернулось против.
Но и подробности-воспоминания, как всегда у настоящего творца, художественны. Иван Алексеевич Бунин, рассказывая о трактире, зимних прогулках на санях и молитве в монастыре, говорит нам о любви и несчастье, но не о том, как выглядел трактир, где подавали блины. Михаил Булгаков, рассказывая о том, что квартирный вопрос испортил москвичей, ограничивается одной фразой своего героя, не говоря о явлении в целом, да и ни к чему это в «Мастере и Маргарите». И нет в романе детального описания Москвы с высоты прощального полета, а ведь речь идет о городе, отстоящем от Москвы начала двадцатого века всего на десяток лет, а для нас — уже на сотню лет плюс-минус. Мегаполис Москва, изменился внешне, очень изменился. А что-то осталось неизменным до сих пор…
И я всегда радуюсь книгам, в которых можно увидеть – как было на самом деле. Как выглядел половой, как накрывались столики в Яре и в ресторане Крынкина на Воробьевых горах, был ли похож трамвай десятых годов на те, что ходят по столице сегодня, чем пшют отличается от саврасика, и кто они вообще такие! Каков распорядок дня городового и околоточного, и где покупали новогодние елки. Какие снимали дачи, где они находились (та самая глушь, что нынче в центре) и почему средние москвичи после каждого дачного сезона (!) частенько искали себе новое жилье на год, и как это происходило. Множество раз упомянутые в рассказах Тэффи, Аверченко, Бунина певички, хористки, цыгане – как это было? Какие наряды, деньги, чем пахло на улицах, над чем смеялись карикатуристы и что клеймили журналисты?
Это важно, чтобы чтение не было приблизительным, превращающим прошлое в подобие плохого исторического фэнтези, в котором на каждом углу «ой ты гой еси…» — из извозчичьих санок.
На Грибном рынке
– Что же вы одна без мужа?
– Мой старый гриб дома остался. Тут и без него грибов много!
Эта книга — не справочник, где все расположено в алфавитном порядке, и это правильно, потому что авторы смогли вывести ее на уровень не просто справочной литературы, а именно книги для чтения. И если вдруг понадобится снова уточнить какую-то деталь, может быть придется заново перелистать какие-то страницы, и перечитать их, увлекшись. И ничего страшного в этом не будет, мои гарантии, а будет от того лишь польза для читателя. Потому что эта книга – для медленного чтения, для перечитывания и первый кандидат в Самые Затрепанные Книги дома. А это нынче редкость, увы.
Помнится, одной из любимых книг подобного рода была для меня «Путешествие в Россию» французского писателя Теофиля Готье – роскошно изданная, с прекрасными иллюстрациями. Но взгляд пришельца, которого восхищает факт, что никто из аборигенов не умирает зимой от морозов и поражает то, что «тут огурцы — солят! И едят из бочек!», согласитесь, смещает акценты, несмотря на все дружелюбие веселого француза да и рассказывает о быте России, Москвы в частности, на полвека более ранней.
Владимир Руга и Андрей Кокорев собрали в своей книге отрывки из мемуаров москвичей, фрагменты прессы, иллюстрированные карикатурами и фотографиями того времени, немного процитировали Гиляровского (совсем немного для объема книги в семьсот с лишним страниц), сопроводили текст злободневными стихами и песнями в газетных публикациях, картинами и плакатами на цветных вклейках. И у них все получилось. Книга не просто коллаж из чужих источников, она — картина живого города, огромного, с целым рядом общих для горожан (и не только горожан) забот и волнений, свойственных той эпохе.
Пришлые рабочие в ожидании работы
Понятно, что невозможно объять необъятное и в одном томе рассказать обо всем, авторы сами говорят об этом. Но не всегда имеет смысл читателю заниматься дотошным изучением всего подряд, иногда нужна общее, но достаточно верное представление о месте и времени. И чтоб почитать… Последнее давайте поставим на первое место. Эта книга – чтобы читать ее.
Велосипедный поход членов клуба лыжников
Отдельное спасибо авторам за несомненную пользу книги для человека пишущего. Можно писать, обходя малоизвестное, напускать невнятного тумана там, где не знаешь фактов. Можно смело или по невежеству ошибаться. Но писать, зная, как выглядел бал авиаторов, конка, магазин «Мюра и Мерилиза» с самыми хорошенькими продавщицами «мюрмерилизочками», кутеж приезжих купцов и постоянные летние стройки под окнами не сумевших уехать на дачу – в сотню раз полезнее и лучше. Маленькая, но достоверная подробность, одна, может быть две, иногда вскользь, придаст тексту нужный вес и оттенки.
Купец и телефон, карикатура
И я думаю о том, что есть у Владимира Руги и Андрея Кокорева следующая книга, о Москве в годы первой мировой войны, которую я обязательно буду читать и, судя по тем отношениям, что сложились у меня с первой книгой – не один раз.
перенос