Правительство города, где до сих пор есть проспект Бакунина и шоссе Революции, должно поддерживать пламенных анархистов – и действительно, дома в Петербурге сносятся с большевистским размахом, но на их месте возводят времянки, словно хорошо понимают свою предтеченскую сущность и готовы со смирением  повторять:  «Грядет креплий мене вслед мене, емуже несмь достоин преклонься разрешити ремень сапог его» (Мк. 1.7.).

Решив пересматривать детские фильмы, часто встречаешь если не Бакунина, то революцию. Польская «Академия пана Кляксы» не про нее – этот фильм про смерть революции.  Поляки и здесь устроили интеллигентный подвох.

Увлекательна здесь не первая серия, где нужно продираться сквозь деревянные песни, а вторая, где про песни забываешь, потому что в окне показывают будущее, которое намного ужаснее плохих песен. Хотя смотреть этот фильм вы начинали в надежде воскресить прошлое.

Кольцо с лампочками на животе манекена как-то болезненно запало в душу – так западают сны, и потом я частенько его рисовал.  В сущности, тогдашние монстры еще умели пугать. Современные – умеют только шуметь.  Как дети будущего, которых так мечтал увидеть злой брадобрей: запрограммированных, способных лишь капризно  кричать и лупить палкой. «Даже танцы я превращу в муштру» — говорит брадобрей.  «Ваших тайн больше нет, я порвал все свитки» — кричит кукла. Здесь замечателен Клякса, с грустным спокойствием говорящий в ответ: «Что ж, дети. Сказка кончилась даже раньше полуночи. Но закончиться должно все».

На сладкое: фильм часто скатывается то в сторону Пазолини, то воскрешает добрую психоделию хипповской эпохи; чего стоит мультик про сон Адама, напоминающий обложку альбома  «Летающий чайник» группы Gong.  Внезапно кончившийся в этой сутолоке  радужных грибов  русский перевод придает крыше последнее ускорение – и польский текст песни воспринимается как заклинание на неизвестном шаманском языке.  Хотя сознание, измененное в раннем детстве, изменить уже трудно. Разве что теми же детскими фильмами.

Любопытные могут найти и книжку-исходник. Наверное, она лучше. Это фильм трудно назвать великим, но снят он был в крепкие времена. Последний великий детский фильм, «Вино из одуванчиков», сделали на исходе девяностых, а потом свет погас, кинотеатр закрыли, на пустой ночной улице пошел дождь, и  до сих пор идет. Но это повод сидеть в тепле и пересматривать то, что было раньше.  Намного раньше был и пан Клякса. Прошло 30 лет. Интересно, жив ли он сейчас.