В апреле 1998 года в окрестностях г.Андона занимались переносом группы дворянских захоронений XVI века. Обнаружилось, что тела похороненных естественным образом мумифицировались, в могилах сохранилась одежда и документы. Одно из погребений принадлежало Ли Ынъ-тхэ, скончавшемся в 1586 г. в возрасте 31 года. На его теле было обнаружено письмо, написанное его женой — лист бумаги, исписанный несколько поспешным, красивым почерком, по-корейски, алфавитным письмом. Это письмо я давно хотел перевести и выложить здесь. Это – одно из первых частных писем на корейском языке, известных нам (элита обычно писала по-китайски), и лингвисты нашли там какие-то интересные грамматические конструкции и фонетические особенности. Но дело не в этих конструкциях – совсем не в них. Вот текст этого удивительного письма, в моем несколько неряшливом переводе, абзацы произвольны.
Отцу Ли Вона, от его жены,
1-й день 6-го месяца года Пён-суль (1586 г.)
Ты всегда говорил мне: “Давай жить до тех пор, пока наши головы не поседеют, а потом умрем вместе». Как же получилось так, что ты оставил меня здесь одну, и ушел первым? Чьи слова теперь буду слушать я и наш ребенок? Как я буду жить теперь, когда ты ушел первым?
Как теперь тебе сказать мне о том, что у тебя на сердце, и как я могу теперь сказать тебе о том, что на сердце у меня?
Когда мы лежали вместе, ты ведь всегда говорил мне: «Другие пары также ценят друг друга, как мы, и так же любят друг друга, как мы? Другие пары – они, что, действительно похожи на нас?»
Как же получилось, что ты не подумал об этом, и ушел первым, оставив меня здесь?
Мой хороший, я просто не могу жить без тебя. Я хочу уйти к тебе, как можно быстрее. Возьми меня туда, к себе.
Нет конца моему горю. Не может моя душа в этом мире перестать стремиться к тебе. Куда деваться моей душе, и как нам с ребенком жить теперь без тебя?
Прошу, прочти это письмо там, приди ко мне во сне (или видении – АЛ), и подробно все объясни. Я хочу услышать все то, что скажешь ты мне в моем сне, и поэтому я сейчас так пишу это письмо тебе.
Внимательно прочитай это письмо, и пожалуйста, поговори со мной. Ты ушел вот так, не увидев ребенка, который сейчас во мне, и не поговорив с ним. Когда ребенок родится, кого он будет называть отцом?
Моего горя не измерить, никого нет в мире, кому было бы так плохо сейчас, как мне. Ты сейчас в каком-то новом месте, и тебе там не так плохо, как мне здесь.
Внимательно прочитай это письмо, и явись ко мне во сне, покажи себя, поговори со мной. Я верю в то, что смогу увидеть тебя во сне или видении. Приди ко мне оттуда, и покажись так, чтобы никто не увидел.
Я так много хочу тебе сказать, но лучше закончу на этом.
Что нам известно об этих двоих, живших четыре века назад в корейской провинции? Почти ничего. Имя Ли Ынъ-тхэ упомянуто в родословной дворянского рода Косонских Ли, из которой известно, что он жил в 1555-1586 г. Упоминается, что у него был сын, достигший совершеннолетия, но не ясно, был ли это Вон, упомянутый в начале письма, или второй ребенок, которым была беременна его жена. О его жене неизвестно ничего, даже имени. Вероятнее всего, она происходила из небогатого дворянского рода, и поженились они, скорее всего, в возрасте 15-16 лет – но это лишь предположения.
——————————-
Я умышленно не стал вдаваться в комментирование, и углубляться в детали. Письмо говорит само за себя, и во многом оно существует просто вне обстоятельств места и времени. Кому интересны детали – смотрите, например, здесь (факсимиле, транскрипция среднекорейского текста письма, переложение на современный корейский, комментарии). Ну а совсем всерьез интересующиеся могут и посмотреть специальные статьи, которые легко найти в соответствующих корейских базах академических публикаций.
Как я уже говорил, о Жене Ли Ын-тхэ мы не знаем, в общем-то, ничего. Не знаем, что с ней случилось потом, как она жила, как и когда умерла. Но мне хочется, очень хочется, чтобы потом у нее все было хорошо.
Хочется, чтобы маленький Вон вырос, и стал тем Ли Сон-хви, сыном Ли Ын-тхэ, имя которого сохранилось в документах (Вон – это ведь детское имя, его полагалось сменить со временем). Чтобы родила она замечательную дочку – умную, добрую, веселую. Чтобы бедствия Имджинской войны, страшной катастрофы, до начала которой в момент смерти Ли Ын-тхэ оставалось всего шесть лет, обошли ее и ее детей. Чтобы жила она обычной жизнью уездной дворянки – вела хозяйство, растила детей и внуков, читала книги. Может, даже увидела бы первые романы на корейском, которые стали появляться, когда ей было уже около пятидесяти – и оценила их, а, может, и писала стихи – или, как часто случалось в то время, увлеклась рисованием. Чтобы, постарев, уже семидесятилетняя, гордилась внуком, с блеском сдавшим экзамены в столице, и ворчала бы по поводу его странной привычки курить недавно завезенное из-за моря вонючее растение табак (ну а внук бы спорил и говорил, ссылаясь на тогдашние медицинские авторитеты, что табак очень даже полезен). Чтобы как-то попробовала положить в стряпню странный красный порошок, который притащила невестка, и который назывался «перец» — и сказала, попробовав, что острая еда – штука хорошая. И даже хочется, чтобы муж ей действительно приснился, как она в письме попросила, и сказал ей тихонько во сне, что, мол, жду я тебя здесь, и будет опять у нас здесь как раньше там было, и даже лучше, но вот торопиться сюда не надо, детей поднимай, и внуков. И чтобы умерла она где-нибудь году в 1638, восьмидесяти с лишним лет от роду, окруженная любящими детьми и внуками, и правнуками. И чтобы умирая, в последние минуты своей жизни, она верила, что совсем рядом ждет ее встреча с её милым. Чтобы думала она: вот сейчас, закроет она глаза, и там, совсем рядом, ждет ее он, такой, каким он был полвека назад, теплым осенним вечером 1580 года, когда им было по 25 лет, и когда они сидели, обнявшись на веранде, болтали о чем-то веселом и были так счастливы.
Я человек реалистичный и несколько циничный – работа у меня такая, увы. И знаю отлично, что мирозданию (некоторые думают, что богу или богам) нет до нас дела, что что никто не обязан делать хороших людей счастливыми – и не делает их таковыми. Знаю, что так хорошо и правильно почти никогда не бывает, и почти наверняка там все получилось совсем не так хорошо, как я тут понаписал. Но ключевое слово тут – «почти». Иногда все-таки бывает. Иногда, все-таки, получается по справедливости – пусть и редко. Очень хочется, чтобы в случае с Женой Ли Ын-тхэ было именно так. Хотя мы, конечно, никогда так и не узнаем, как оно там получилось
Источник: