Что справедливо в отношении наркотиков, справедливо, с определенными поправками, и в отношении примитивной сексуальности. Дорога идет под откос, но по пути могут случаться откровения. Темные Боги (Dark Gods), как их назвал Лоренс (Lawrence), могут изменить облик и стать яркими. В Индии это тантрическая йога, основанная на усердных психофизиологических техниках, цель которых – трансформировать нисходящую самотрансцеденцию элементарной сексуальности в восходящую самотрансцеденцию.
На Западе ближайшим эквивалентом этих тантрических практик была сексуальная дисциплина, разработанная Джоном Хамфри Нойсом (John Humphrey Noyes) и практикуемая членами сообщества Онейда (Oneida Community). В Онейде примитивная сексуальность была не только успешно цивилизована; она стала совместима (и подчинилась) с формой протестантского христианства, искренне проповедуемой и серьезно следуемой.
Онейда, портрет одной из общин
Джон Хамфри Ноес
Опьянение толпой расщепляет эго гораздо тщательней и глубже, чем это делает примитивная сексуальность. Его безумие, его безрассудство, его повышенная внушаемость могут быть соотнесены только с опьянением, вызванным такими наркотиками, как алкоголь, гашиш и героин. Но даже для участника возбужденного сборища (на некоторых ранних стадиях нисходящей самотрансцеденции) может произойти подлинное откровение Инаковости, превосходящей самость (selfhood). Это одна из причин, по которой из сборищ иногда может выйти что-то хорошее.
Что-то хорошее, равно как и величайшее зло, может стать следствием и того, что мужчины и женщины в толпе имеют склонность становиться необычайно внушаемыми. Когда в этом состоянии они подвергаются проповедям и наставлениям, те остаются в силе и, когда люди приходят в чувство, имеют свойства пост-гипнотических команд. Как и демагоги, возрожденцы и приверженцы обрядности расщепляют эго своих слушателей, собрав их в толпу и дозировано отпуская им множество пустых повторений и ритмических звуков.
Затем, в отличие от демагогов, они делают внушения принципов, некоторые из которых могут быть истинно христианскими. Это, если было «проглочено», приводит к реинтеграции разрушенных личностей на более высоком уровне. Могут происходить реинтеграции личности и под влиянием пост-гипнотических команд, сделанных политиками-подстрекателями. Эти команды – подстрекательства, с одной стороны, к ненависти, а с другой — к слепому повиновению и компенсирующей иллюзии.
Инициированное мощной дозой отравления толпой, подкрепленное и направляемое краснобайством маньяка, который, в то же время, является и Макиавеллевским эксплуататором слабости других людей, политическая «конверсия» приводит к созданию новой личности, которая хуже прежней и гораздо более опасна, потому что всецело предана партии, основная цель которой – уничтожить своих оппонентов.
Я провел разницу между демагогами и религиозниками, исходя из того, что последние иногда могут сделать что-то хорошее, тогда как первые едва ли могут принести что-либо, кроме вреда.
Но это не означает, что религиозные эксплуататоры опьянения толпы полностью невиновны. Наоборот, в прошлом они были ответственны за зло почти столь же гигантское, как и то, которое обрушили на своих жертв (вместе с жертвами этих жертв) революционные демагоги нашего времени. На протяжении последних шести или семи поколений на Западе власть религиозных организаций сеять зло значительно снизилась. Причина этого главным образом в изумительном прогрессе вследствие использования достижений науки, и последующее требование массами компенсаторной иллюзии, которая была бы скорее позитивистской, а не метафизической. Демагоги предлагают такие псевдо-позитивистские иллюзии; церкви – нет. Вместе с ослаблением привлекательности церквей, ослабело и их влияние, и богатство, их политическая власть и, вместе со всем этим, и их способность вершить крупномасштабные злодеяния. Обстоятельства освободили церковнослужителей от определенных соблазнов, которым в ранние века почти беспрекословно поддавались их предшественники. А от тех соблазнов, что остались, они могли бы добровольно избавиться. Среди этих соблазнов бросается в глаза соблазн получения власти, играя на алчном стремлении человека к нисходящей самотрансцеденции. Намеренное применение опьянения толпой – даже если это делается во имя религии, даже если это заведомо «на благо» опьяненных – не имеет морального оправдания.
О горизонтальной самотрансцеденции сказать можно немного. Не потому, что этот феномен несущественен (вовсе нет), но потому, что очевидно то, что он требует анализа и речь идет о случаях слишком частых, чтобы легко поддаваться классификации.
Для бегства от ужасов обособленной самости (insulated selfhood) большинство мужчин и женщин обычно выбирают путь не вверх и не вниз – а в сторону. Они идентифицируют себя по каким-либо причинам шире, с чем-то большим, чем их собственные непосредственные интересы — однако не деградирующе ниже; а если выше, то только в рамках их текущих социальных ценностей. Эта горизонтальная, или почти горизонтальная, самотрансцеденция может считаться чем-то банальным, таким, как хобби, или столь же ценным, как любовь в браке. Её можно достичь путем самоидентификации с любой деятельностью человека, от ведения бизнеса до исследований в области ядерной физики, от сочинения музыки до собирания почтовых марок, от участия в кампания политических партий до обучения детей или изучения брачного поведения птиц.
Горизонтальная самоидентификация невероятно важна. Без нее не было бы ни искусства, ни науки, ни законов, ни философии – не было бы цивилизации. А также не было бы войны, теологии (odium theologicum) или идеологии (ideologicum), нетерпимости, преследования.
Эти блага и величайшие злодеяния – плоды способности человека к общей и сознательной самоидентификации с идеей, чувством, причиной. Как бы мы могли иметь хорошее без плохого, высокоразвитую цивилизацию без массированных бомбардировок или истребления религиозных и политических еретиков. Ответ в том, что всего этого у нас нет, пока наша самотрансцененция остается чисто горизонтальной. Когда мы идентифицируем себя с идеей или причиной, мы по сути поклоняемся чему-то самодельному, чему-то неполному, частичному и ограниченному — чему-то, что, хоть и благородно, всё же слишком человеческое.
«Патриотизма недостаточно», — заключил великий патриот накануне казни врагами своей страны. Как недостаточно и социализма, коммунизма, капитализма; недостаточно искусства, науки, общественного порядка, недостаточно всех возможных церквей и религий. Всё это жизненно необходимо, но ничто из этого не достаточно.
Цивилизация требует от индивидуума преданной самоидентификации с наивысшими целями человечества. Но если эта самоидентификация с человеческими ценностями не сопровождается сознательными и настойчивыми усилиями достичь восходящей самотрансцеденции во вселенской жизни Духа, достигнутые блага всегда будут мешаться с уравновешивающими злодеяниями. Паскаль писал: «Мы делаем из истины идола, но истина без милосердия – не Бог, но только Его образ и идол, которому мы не должны ни поклоняться, ни любить».
Поклоняться идолу не просто преступно; это опасно неразумно. Поклонение истине без милосердия – самоидентификация с наукой, не сопровождаемая самоидентификацией с Основой всего сущего – приводит к ситуации, с которой мы столкнулись. Каждый идол, даже самый возвышенный, со временем становится Молохом, алчным до человеческих жертв.