Я читаю «Колыбельную» и думаю, как роскошно звучит это слово по-английски. Lullaby — лалебай. Колыбельная… Баюльная песня. Так мягко и нежно, так успокаивающе. И сколько всего вываливает на меня автор с первых страниц романа!

Щедрый Чак — он ничего не жалеет, он делится всем. Вам нужны шокирующие подробности? Головокружительный сюжет? Картины апокалипсиса на второй странице из трехсот? Цвета? Звуки? Вам нужны персонажи настолько нелитературные, что целый день они будут ходить за вашим правым локтем, дышать вам в ухо и заглядывать через плечо? Вам нужны мысли, которые бродят и бродят в голове, как трудолюбивое вино, независимо от того, чем вы там занимаетесь? Паланик позаботится о вас. И не только на первых страницах. Он будет держать вас за горло до самого адреса издательства, напечатанного в нижней части задней обложки.И, закрыв книгу, вы продолжите думать, разговаривать, спорить с Моной, Устрицей, Элен и Стрейтором — со всеми этими надоедами, которые уже никогда не уйдут. И не надейтесь!А нам, читателям, останется лишь удивляться щедрости Чака, дарящего жизнь своим героям, чтобы потом подарить их нам.Я не могу читать Паланика много. Мне начинает казаться, что он истеричен. А вопрос «что делать», задаваемый без конца, становится все больше и мешает дышать. Паланик сдирает с меня кожу и сыплет соль, чем-то пыточным раскрывает глаза и заставляет держать их открытыми. Чтобы смотреть, смотреть и смотреть, как несовершенен этот мир, и как мы стараемся сделать его еще хуже.И я сердито захлопываю книгу и ставлю ее на самую дальнюю полку. Чтобы через месяц-другой, забравшись на табуретку, встать на цыпочки и выковырять потертый покетбук из-под накопившегося хлама. И снова прочитать «Едем в машине. Все, что снаружи, — желтое. Желтое до самого горизонта. Но не лимонно-желтое, а желтое, как теннисный мячик. Как желтый теннисный мячик на ярко-зеленом корте. Мир по обеим сторонам шоссе — одного цвета. Желтого.»А за перевод Т. Ю. Покидаевой отдельное огромное спасибо!