Виктор Соснора.
Санкт-Петербург, 14.10.2006.
Рисунок Валерия Мишина.
Источник: cайт «Вавилон» www.vavilon.ru
Проба пера
Художник пробовал перо,
как часовой границы — пломбу,
как птица южная — полет…
А я твердил тебе:
не пробуй.
Избавь себя от “завершенья
сюжетов”,
“поисков себя”,
избавь себя от совершенства,
от братьев почерка —
избавь.
Художник пробовал…
как плач
новорожденный,
тренер — бицепс,
как пробует топор палач
и револьвер самоубийца.
А я твердил себе: осмелься
не пробовать,
взглянуть в глаза
неотвратимому возмездью
за словоблудье,
славу,
за
уставы,
идолопоклонство
карающим карандашам…
А требовалось так немного:
всего-то навсего —
дышать.
Муравьиная тропа
Виктор Соснора
И ты, муравей, ищешь искренний выход,
ты, внук муравья, ты, муж муравьихи.
Тропой муравьиной в рабочей рубашке
направишься в суд,
а по телу — мурашки.
Суд мира животных и мира растений
тебя —
к оправданию или расстрелу?
И скажут:
— Другие — погибли в лавинах,
а ты?
Ты всю жизнь шел тропой муравьиной.
— Да, шел муравьиной, — скажи (обойдется!)
Все шли муравьиной, — скажи убежденно.
— Нет, — скажут, — не все. Подойдите поближе.
Вот списки других,
к сожаленью, погибших.
— Но, — вывернешь оторопелые очи, —
я шел муравьиной, но все же не волчьей.
И скажут:
— Волнуешься? Ты — неповинен.
А все-таки шел ты тропой муравьиной.
Ты выйдешь, в подробности не вдаваясь,
пойдешь по тропе муравьиной, зевая,
все больше и больше недоумевая,
зачем тебя все-таки вызывали?
1964
http://ruspoeti.ru/aut/sosnora/18864/
Начало ночи
Над Ладогой пылала мгла,
и, следовательно — алела.
Зима наглела, как могла:
ей вся вселенная — арена.
И избы иней оросил.
(Их охраняли кобелями).
И ворон,
воин-сарацин
чернел,
налево ковыляя.
И кроме — не было ворон.
С ним некому — соревнованье.
Настольной лампочки лимон
зелено-бел.
Он созревает.
И скрылся ворон…
На шабаш
шагала ночь в глубоком гриме.
Искрился только карандаш,
не целиком,
а только грифель.
1962
http://ruspoeti.ru/aut/sosnora/18795/
Октябрь
Октябрь.
Ох, табор!
Трамваи скрипучи —
кибитки, кибитки!
Прохожие цугом —
цыгане, цыгане!
На черном асфальте —
на черной копирке
железные лужи лежат в целлофане.
Октябрь!
Отары
кустарников —
каждый сучочек отмечен.
Стригут неприкаянных, наголо бреют.
Они — по-овечьи,
они — по-овечьи
подергивают животами и блеют.
Вот листьям дадут еще отпуск на месяц:
витайте!
Цветите!
Потом протоколы
составит зима.
И все будет на месте:
достойно бело,
одинаково голо.
1962
http://ruspoeti.ru/aut/sosnora/18797/
Он вернется, не плачь
Он вернется, не плачь!
(Слезы, соратницы дурости!)
Он вернется, не плачь.
А товары из Турции,
а товары, товары моряк привезет!
Привезет он помаду,
нежнейшую, как помазок.
Проведешь по губе —
как повидлом по сердцу!
Но и ты измени отношенье к соседу.
Относись по-соседски, но более скромно.
Относись относительно благосклонно.
Он ведь временно тих,
но ведь в мыслях — вперед забегает.
Не за так
он мизинцем загадочно ус загибает.
Пусть подмигивает —
сплюнь, как будто противно.
Он физически развит,
а умом — примитивен.
Вот — моряк!
О тебе размышляет моряк со стараньем.
Сердцем он постоянно,
как вращенье земли.
Он вернется, не плачь!
Демонстрируй свое ожиданье, стирая,
окуная тельняшки в заветный залив.
Он вернется, не плачь!
Не разбрызгивай слезы по пляжу.
Вот вернется —
поплачешь…
1963
http://ruspoeti.ru/aut/sosnora/18839/
Прокрустово ложе
То ложе имело размеры:
метр,
шестьдесят сантиметров.
Был корпус у ложа старинный,
над ложем пылала олива.
О, мягко то ложе стелили
богини и боги Олимпа.
Шипучие, пышные ткани
лежали у ложа тюками.
Эй, путник!
Усталый бродяжка!
Шагами сонливыми льешься.
Продрог ты и проголодался.
Приляг на приятное ложе.
Эй, путник!
Слыхал о Прокрусте?
Орудует он по округе.
Он, путник, тебя не пропустит.
Он длинные ноги обрубит.
Короткие ноги дотянет
(хоть ахи исторгни,
хоть охи)
до кончика ложа.
Детально
продуман владыками отдых.
Мы, эллины, бравшие бури,
бросавшие вызов затменьям,
мы все одинаковы будем,
все
— метр, шестьдесят сантиметров.
Рост средний. Вес средний. Мозг средний.
И средние точки зренья.
И средние дни пожинаем.
И средней подвержены боли.
Положено.
Так пожелали
эгидодержавные боги.
1963
http://ruspoeti.ru/aut/sosnora/18843/
Фауст и Венера
Имеет место мнение
о вырождении
малых народностей.
Как будто мозг и мускулы
людей делятся
на народности.
1. Отрывок из письма
Сосед мой был похож на Лондон.
Туманен…
Чем-то знаменит…
Он ехал малую народность
собой (великим) заменить.
Он что-то каркал о лекарствах,
о совещаньях, овощах.
Итак,
“луч света в темном царстве”
прибудет царство освещать.
Я слушал,
как сосед пророчил,
не сомневаясь ни на волос,
что в паспорте его бессрочном
в графе национальность:
сволочь.
— Так, —
думал я, вдыхая ровно
и выдыхая дым в окно.
— Так. Есть великие народы
и малые.
Гигант и гном.
Вот оно что!
Гном — вырожденец
от должности отставлен трезво.
Гигант же
с целью возрожденья
прибудет.
Ах, как интересно!
Светало. Солнечное тело
взошло малиновым оленем.
И я решил на эту тему
пофантазировать маленько.
2. Фауст
Огонь — малиновым оленем!
Сидел саами у костра.
Саами думал так:
— О, время!..
Он, в общем, время укорял.
Сидел саами. Был он худ.
Варил он верную уху.
И ухудшалось настроенье!
Саами думал:
— Не везет
саамским нашим населеньям.
Мы вырождаемся,
и все.
Ему хотелось выражаться
невыразимыми словами,
а приходилось вырождаться.
Что и проделывал саами.
Снежинка молниею белой
влетела в чум.
И очумела! —
И превратилась в каплю снега,
поздней —
в обыденную каплю!
И кто-то каркал,
каркал с неба!
Наверняка не ворон каркал.
Сидел саами — сам, как вечность.
Его бессмысленная внешность
была курноса, косоглаза,
кавычки — брови и кадык.
Зубами только что не лязгал
за неименьем таковых.
Вокруг брезентового чума
бродили пни,
малы, как пони.
И до чего ж удачно, чутко
дудел медведь на саксофоне!
И пожилая дщерь саами тянула
песенный мотив…
Песня, которая называется “О настойчивости!”
Тянул медведя зверолов
мастистого, как мост
Тянул медведя зверолов
сто сорок лет за хвост.
Тянул медведя и тянул
и обессилел весь.
До хижины он дотянул
глядит:
а где медведь?
Медведя нет. У старых стен
лежит медвежья тень.
Но зверолов был парень-гвоздь!
Породистый в кости!
Медведя нового за хвост
он цепко ухватил.
Упрямо пролагая след,
он тянет девяносто лет!
Он тянет ночь.
Он тянет день.
Он исхудал, как смерть.
Он снова, снова тянет тень,
а думает —
медведь!
3. Венера
Замолкла песня.
Отзвенела
аккордеоновым аккордом.
Тогда-то в чум вошла Венера,
как и должна богиня —
гордо.
Она была гола, как лоб
младенца,
не пронзенный грустью.
Она сияла тяжело
не модной и не русской грудью.
Она была бела, как бивень,
чернели кудри, как бемоли.
А бедра голубые были,
как штиль на Средиземном море.
А чтобы дело шло вернее,
она сказала:
— Я — Венера.
Сказал саами:
— Вы, навроде,
навроде рано вы разделись…
Вам, верно, нужен венеролог,
а я — саами… вырожденец.
Венера развернула тело
к огню — удачными местами.
И поцелуй запечатлела
в студеные уста саами.
Саами — о! — омолодился!
О! Сердце молодо зашлось!
Электростанцией зажглось!
О! В чуме стало мало дыма.
Через неделю —
много-много
детей запрыгало по чуму.
Хоть в чуме стало малость мокро,
зато — о, возрожденно — чудно!
Младенцы, как протуберанцы
пылают!
Лопают моржами!
Младенцы-вегетарианцы
растут и крепнут и мужают!
Еще неделя —
о! на лодке
моторной
плавают, как в люльке.
______________
О, возрожденные народы,
вам не нарадуются люди!
4
Но я увлекся рисованьем
сюжета,
чуть не позабыв,
как пожилая дочь саами
тянула песенный мотив.
Песня, которая называется “Не пой”
На Севере, на Севере,
а это далеко,
развеселились семеро
красивых рыбаков.
У них к веселым песенкам
был редкостный талант.
Ах, песенки! Ах, пеночки!
Невыполнений план!
Их увлекала музыка,
а не улов сельдей.
От Мурманска до Мурманска
ходили по семь дней.
Они ходили без руля.
Один из них — грузин
свой нос, как руль, употреблял,
в пучину погрузив!
Они придумали уже
такие паруса!
Свои четырнадцать ушей
на мачту привязав!
Морские волки! Демоны!
Греми, гармошка -грусть!
И прыгали все девочки,
как брызги, к ним на грудь!
На Севере, на Севере,
а это далеко,
пошли ко дну на сейнере,
пошли ко дну все семеро
красивых рыбаков.
Когда красавцы выплыли, —
не хоронил их порт…
Вывод:
Пока ты план не выполнил —
не пой!
1963
http://ruspoeti.ru/aut/sosnora/18851/
***
Нет грез! Нас не минует ночь сия.
Все в яви!- ты одна и я один.
Так суждено. Ты явишься. И я —
лишь человеческий невольник-сын.
И — ночь! И белокаменная соль
белья, и лампы лед, и голод глаз,
и гибель губ, и хладный лоб…и боль,
что это — в первый и в последний раз.
***
Не спрашивай, кто я, — не знаю я,
не бес, не Бог.
Я — просто я в дыханье бытия,-
не свят, не плох.
Что ночь бела — я знаю. Ничего.
Сирень. Балкон.
Цепь львиная на мостике…и вот —
белым-бело!
Прощай! Кто ты — не знаю. Не грусти,
лети листвой!..
Как будто птица плачет на груди,
а не лицо!
из «Венка сонетов»
№ 11
Была
ты только текстом сновиденья. Явь
живую ждать? И жду. И снова я
тебя творю, — о святость, как бедлам,
о ясность, как проклятье или яд!
Одна
в беспутности своей без пут, как брызг
бряцанье! Донжуановский карниз!
Твое лицо кто сколько обнимал,
чтоб обменять свободу на каприз?
Я — обменял. Притворствуя и злясь,
ты — жизнь желаний! Старшею судьбой
ты ставшая! Святыня или связь?
Ты отомстила мне за все — собой!
———
Сборник
ВСАДНИКИ
(1959–1966)