Одним из способов, которыми Карин Бойе старалась разрешить свои эмоциональные конфликты, найти им объяснение, стало сочинение художественной прозы. В таких романах, как «Кризис» (Crisis), «Астарт» (Astarte) и «Добродетель пробуждается» (Merit Wakes Up) она рассматривает противостояние сильной женщины и слабого мужчины, проблемы пожизненного самообмана, «кукольного дома» и другие экзистенциальные вопросы. Книги прозы, которых было написано немало, менее «безупречны», чем поэзия Бойе. Зачастую они схематичны, а герои — всего лишь носители авторских идей. В определенном смысле прозу Бойе можно считать коммерческой, каковой она и была, ведь одной из целей поэтессы было обеспечить себе доход, — задача, ставшая необходимостью в процессе посещения сеансов психоанализа. Тем не менее в своей прозе Бойе затрагивала темы важные и спорные, и публикуясь, Карин помогала другим. Это особенно верно в отношении «Кризиса», — книги, в которой изображен религиозный юношеский кризис самой Бойе и открытие ею своей бисексуальности. В 1933 году, когда была написана книга, в Швеции шло активное обсуждение либерализации законов о гомосексуализме, и документальный роман Бойе стал вкладом в общественные дебаты. После шедевра, романа «Каллокаин», «Кризис» — самое сильное прозаическое произведение Карин Бойе; его читали и широко обсуждали.

Вернувшись в 1934 году в Швецию, поэтесса покупает маленькую квартирку в Стокгольме. Она состояла из двух комнат и кухни; «обстановка была лишена стиля, и трудно было бы найти во всем Стокгольме более функциональное, невыносимо холодное помещение… ад линий, не оставляющих ни малейшей возможности для воображения». Однако Маргит Абениус отмечает, что летом из квартиры открывался чудесный вид на цветущие сады и фонтан, и возможно, в городе Карин Бойе чувствовала себя менее одинокой, чем было бы, живи она где-нибудь в деревне. Но все попытки поэтессы наладить свою жизнь с другим человеком терпели неудачу. Её характеру было противопоказано одиночество, и жизнь Карин была крайне сложной. В отчаянии она решает предложить Марго Ханэль переехать из Берлина и жить с ней. Сначала всё шло хорошо: впервые в жизни Карин чувствовала себя спокойно и уверенно, словно смогла укорениться, обосноваться в жизни. Однако Марго Ханэль была очень ревнива и зависима. Постепенно у неё развились хронические заболевания. Карин должна была заботиться о ней и взяла на себя всю ответственность за ее жизнь. За несколько месяцев этот союз выродился в разрушительный симбиоз. Марго в приступах ревности не позволяла Карин видеться с ее литературными друзьями, заставляя проводить время с ней, болтая о пустяках.

Карин мстила подруге тем, что уничижительно отзывалась о ней в разговорах с другими людьми и даже называла их отношения «коэффициентом выносимого» (‘ein ausgehaltenes Verhältnis). И всё-таки пара оставалась вместе. В Марго, требовавшей от неё столь много, Карин, очевидно, находился выход своей жажде самопожертвования. Возможно также, что Марго стала для Карин тем ребенком, которого у нее никогда не было. Хотя эти отношения были для обеих мучительными, у них была и светлая сторона. Маргит Абениус пишет, что женщины «оказались спаянными в одно целое, как всегда бывает с людьми, вынужденными долгое время делить житейские горести и трудности». Именно к Марго Карин написала эпиграмму «Тебе»:

Ты — моё отчаяние и сила,
Ты отняла всю мою жизнь,
Но, потребовав всё,
Воздала — тысячекратно.

В это время Карин Бойе пишет роман «Слишком мало» (Too Little). Его герой, Харальд Морман (Harald Måhrman), разрывается между искусством и жизнью, в итоге не выбрав ничего. Везде, где бы он не появился, Харальд создает атмосферу враждебности. Его беда – неспособность любить; сделать выбор — или творчество, или семья, или оба. Маргит Абениус цитирует дневник Карин Бойе за 1921 год: «Я верю, что любящий получает за свою любовь ровно столько, сколько дает, – но не от того, кого любит, а от самой любви».

В 1935 году вышел в свет четвертый сборник поэзии Карин Бойе, «Ради дерева» (För trädets skull). Критика встретила книгу прохладно, считая её переходом к модернистскому верлибру. Но по сути сборник продолжает и развивает проблематику и ранние темы Бойе, хотя теперь — более строгими средствами, с почти неоклассической сдержанностью. Белый стих создаёт впечатление ухода от рифмы и метра с целью максимального приближения к правде, а не для того, чтобы шокировать или разрушить традиционное восприятие. Поэзия обнаруживает отдаление и от христианства, и от идеалов Clarté, — к более абстрактному, безличному искусству. Вместе с тем присутствуют всегдашние темы — любовь, страдание, самопожертвование, надежда и предательство. Большинство негативных отзывов критики — они мечтали о возвращении прежней Карин Бойе, — было вызвано именно её отходом от политического радикализма в сторону индивидуального, прочувствованного взгляда на мир и космос реальности.

Маргит Абениус описывает сон, который Карин Бойе рассказала Харри Мартинсону:
«Она умерла и попала в рай. Райское блаженство было организовано как школа. На стене висело расписание времени и уроков. Карин и другие благословенные должны были сидеть в чашечках душистых роз, а Бог бросал розы с их душами сквозь лазурь. Этот урок сопровождался сияющим, невыразимым ощущением счастья. Потом следовал «урок лилии». Сверкающие белые лилии росли целыми кустами повсюду, насколько хватало глаз. Слышалось пение. Проходило множество паломников. Но урок лилий был не так богат событиями и эмоциями, как урок роз; ничего не происходило, всё остановилось. Тут возникла громадная женская фигура. Она была фантастически прекрасна, но руки её были большими и грубыми, как руки уборщицы. Карин знала, что это была Реальность. Внезапно она увидела этот гибрид богини и уборщицы на троне, склонилась в реверансе и поцеловала богине-реальности ступню. Тогда Реальность спросила: «Зачем ты это делаешь? Ведь ты меня не знаешь»…

В 1936 году Карин Бойе начала работать учительницей в школе-интернате в Виггбихольме (Viggbyholm), недалеко от Стокгольма. Основатель школы, христианин-пацифист Пер Сюндберг (Per Sundberg), хотел объединить детей из разных этнических групп, и многие ученики были беженцами из гитлеровской Германии. Также было много детей из неполных семей, и детей с проблемами в развитии. Сначала Карин ездила в школу на работу, продолжая жить в Стокгольме. Но в конце концов она переехала в Виггбихольм и проводила там всё время. Тамошнее окружение объединяло, примиряя, все те условия, в которых поэтесса жила раньше: радикальная, пацифистская интеллектуальная атмосфера служила напоминанием об атмосфере Clarté, тогда как христианский элемент в обучении был подобен её переживаниям в летних лагерях, когда она была юной студенткой теологии. Вокруг была природа, растения, деревья. Сначала Карин занималась с самыми маленькими детьми. Это было нелегко, дети смеялись над учительницей и выдумывали ей клички. Когда их спросили, почему они смеялись над ней, один маленький мальчик сказал: «Потому что она похожа на свинку!» Позже Карин Бойе была переведена в старшие классы, в «гимназию»; там ученики любили и восхищались ею.

(одна из юношеских акварелей Карин Бойе)

Однако «школой действительности» всё это не было; едва ли можно назвать условия, в которых жила Карин, обычным окружением. Во многом этот период в жизни Карин стал своего рода продолжением ее сеансов психоанализа: проводя время в обществе детей и подростков, поэтесса чувствовала, как раскрываются всё новые грани её индивидуальности. Процесс «открытия», «раскрывания» был для Бойе крайне важен: «Все люди мечтают раскрыться», — писала она своей подруге Анне Петри (Anna Petri). Это был период, когда живой интерес Карин вызывала гештальт-психология.

Среди эмигрантов, немецких евреев, летом 1937 года Карин Бойе подружилась с несколькими мужчинами. К одному из них она испытывала особенно сильное влечение, и казалось, что определенное решение неминуемо. Но в последнюю минуту поэтесса уезжает в Стокгольм, чтобы провести с Марго Ханэль несколько дней. По возвращении она просит мужчину забыть всё, что их связывало. Что-то изменилось в ее отношениях с Марго, и с того времени Карин перестала отзываться о ней снисходительно. Произошедшее скрепило стихотворение «Тебе», написанное в июле 1937 года. Но проблемы этих отношений не были решены: их становилось всё больше. В 1938 году Карин пытается отправить Марго в Париж, к её семье, но через месяц Марго возвращается. Карин упоминает о «событиях, превративших мою жизнь в хаос», а в письме к графологу доктору Блуму (Dr Blum) пишет, по-немецки:

Лишь Ваши заключительные слова о необходимости смирения немного меня задевают. Ведь я нахожусь в такой ситуации, где абсолютное самопожертвование всем — радостью в работе, дружбой, творчеством, миром и гармонией, — требуется от меня, а для меня так трудно принести эту жертву — во всяком случае, я не сделаю этого с радостью. Вы правда верите, что смирение может быть смыслом моей жизни? (Слишком личный вопрос… Другой человек никогда не даст на него ответа).

В феврале 1938 года Карин Бойе приехала в Линкёпин (Linköping), город, знаменитый своим собором, где должны были пройти вечера с ее чтением стихов. Бойе посетила собор, глубоко её впечатливший изображением Христа в исполнении современной норвежской художницы Анны Соренсен (Anna Sørensen, 1906 — 1968), и гобеленами Марты Афцелиус (Märta Afzelius, 1887 — 1961). Переживания Карин Бойе от посещения легли в основу пространной поэмы «Собор Линкёпина» (Linköping Cathedral), вошедший в сборник «Семь смертных грехов».

Летом этого же года поэтесса побывала в Греции на средства стипендии шведской Академии. По пути она посетила Вену, Прагу и Стамбул. В Греции она путешествовала от Афин до Делоса. Там она писала:
«Эгейское море – сияющая синева, а по другую сторону воды расположены скалистые острова в густой горячей дымке. Свет прекрасен. Это ошеломляет, захватывает дух. Здесь всё на своем месте. В конце концов, Аполлон был тем, «чьи глаза никогда не видели тьмы».

Осенью 1938 года по ее просьбе Карин Бойе предоставили преподавательскую работу в Виггбихольме на полный рабочий день. Но нагрузка оказалось для Карин непосильной; она страдала от перенапряжения и истощения. Осознание ужасных событий, происходивших в это время в Европе, — вторжение немцев в Чехословакию и преследование евреев, — стало дополнительной причиной нервного расстройства и срывов. Она не могла писать – ни прозу, ни поэзию, — состояние, которое для Карин было сродни полному духовному параличу. На одной руке у неё воспалился нерв — мучительное, не поддававшееся лечению заболевание. В конце концов Бойе оставляет Виггбихольм и возвращается в Стокгольм.

источник: Karin Boye — A Biographical Profile by David McDuff

Перевод – Е. Кузьмина © http://elenakuzmina.blogspot.com/

Фотографии — с сайта The Karin Boye Society