«Немой пианист»
Паола Каприоло
… для авторского фильма получился бы из «Немого пианиста» Паолы Каприоло. Причем для такого ну очень авторского «кино не для всех», состоящего из крупных планов лиц или рук героев, долгих многословных монологов и сумрачных пейзажей зимнего моря. Сюжет в таких фильмах если и присутствует, то по значимости вторичен, все должны говорить взгляды, молчание и закадровая музыка. Удобство для авторов состоит в том, никакой особой идеи в такую вещь закладывать не надо. Зритель, чтобы не почувствовать себя обманутым или дураком, сам эту идею легко придумает.
Вот и в романе Каприоло сюжет как таковой минимален. Ну, для начала, конечно, рояль в кустах, то есть мокрый юноша без сознания, но во фраке, на берегу моря. И не просто на берегу моря, а прямо-таки у дверей психиатрической лечебницы, куда ему и лежит прямая дорога при помощи сердобольной медсестры. Там и обитают будущие основные действующие лица романа. Юноша говорить отказывается, а только вдохновенно играет на наконец-то пригодившемся рояле, который услужливо находится в клинике. Очень, кстати, все это удобно для актера, который будет играть главную роль. Текст учить не надо, знай себе смотри в камеру глазами загнанной лани и нервно потирай руки.
А вот дальше начинается то, что делает обычное кино авторским. А именно в больных душах слушающих юношу пациентов и персонала начинают происходить всевозможные метаморфозы. У кого-то всплывают воспоминания, кто-то иначе начинает смотреть на жизнь, а кто-то просто время от времени наведывается к роялю в отсутствие главного игрока, чтобы спровоцировать у себя очередную истерику. Но если вы рассчитываете найти в романе ответы на многочисленные высокомудрые вопросы, заданные в аннотации, вроде того, «зачем же в судьбы персонажей вошел этот странный Немой пианист, наделенный бесчувственностью и обостренной чувствительностью? Кто он такой? Его игра — во благо или во вред?», то вы будете разочарованы или вам придется придумать ответы самим, на что, как я уже говорила, обычно и рассчитывают творцы сценариев к авторским фильмам.
Но на фоне всей экзистенциальной неразберихи, которой напичкан роман, есть только одна сюжетная линия, которая имеет начало и конец. Это – история одного из пациентов клиники, старика-еврея Розенталя, прошедшего через концлагерь и после этого мучимого жесточайшим чувством вины за то, что он выжил. Но этот пронзительный рассказ совершенно замкнут, не завязан на худосочного пианиста и ценен сам по себе. А в романе смотрится, на мой взгляд, как запрещенный прием игры автора на глубинных чувствах читателей. И, честно говоря, мне такая спекуляция со стороны автора очень не понравилась. Уж взялась Каприоло городить турусы на колесах, так и выплывала бы себе честно за счет собственных фантазий, а не за счет читательского уважения к трагедии войны. Ведь убери историю Розенталя из «Пианиста», сама она не потеряет ни грамма своей значимости и яркости, а вся оставшаяся чепуха с претензией на элитную загадочность рассыплется как карточный домик, каковым по сути и является. Так что в целом, «Немой пианист» — мое первое разочарование в книгах из иностранковой серии «Текст». Надеюсь, что больше такого не повторится.