Девятнадцатая глава нового романа «Дискотека», который я сейчас правлю.
Это оказалась очень важная для меня глава, в ней появляется Валик Панч, и становится центром, ядром, вокруг которого и закручивается сюжет, а мне становится ясно, для чего же я вообще писала предыдущие главы, ведь не для того, чтоб умиленно листать странички семейного альбома двух поколений, ах, а вот было так, а до меня было еще вот так, а сразу после, уже было так (тьфу ты). Спойлерить я не боюсь, потому что меня практически никто и не читает, так что могу порассуждать в свое удовольствие о процессе. Так вот. Как раз вчера Лембит говорил о лишних душах в прозе, и я там согласилась, что плохому танцору завсегда в зале есть на кого наткнуться, так что уйдите все…
Но есть и оборотная сторона и я тоже с ней сталкивалась. Как только садишься писать, персонажи обступают, требуют места в книге, и автор может испугаться, куда же девать потом всю эту толпу. Обычны два пути — или прикинуться, что вокруг никого нет (об этом и был разговор, о мешающих людях), и писать нищее литературное вранье про мир, состоящий из пары бездетных героев-сирот, не выходящих из квартиры. Или же поубивать второстепенных героев без всякой жалости. Или собрать в отряд и отправить на целину, пусть оттуда пишут письма.

В этом отношении счастливы фантасты, у них вариантов ликвидации толпы побольше, чем у суровых прозаиков-реалистов.
Конечно, самый идеальный путь — написать текст так, чтоб каждый персонаж был соравен дереву, черепичной крыше, пыльному боку старого автобуса, песенке за углом, ссоре на остановке и так далее, то есть — изначально являлся невынимаемой частью общей мозаики, чтоб вытащи — и на его месте прореха, мешает и раздражает.
Я не знаю, можно ли этому научиться. Вернее, я полагаю, что это умение, данное вместе с талантом, развивается не прямыми путями, а совсем другими, совершенно, казалось бы, от литературы далекими…

А у меня есть еще один путь, возможно он — часть этого основного. Если поверить, что все не просто так, то почему я должна закрывать глаза и уши. Герой пришел. Пусть он явлен всего-то парой внезапных для автора слов в первой главе, и автор забыл о нем и понесся дальше… Но ведь пришел! А значит, можно сесть напротив, как делают это маленькие девочки за игрушечным чаепитием, сказать с бережным уважением «а ты сегодня будешь…», и позволить герою жить в тексте дальше. Не рассматривая его как досадную случайную помеху.
Я не думаю, что это — гарантированный способ управиться, если вот вернуться к тому, с чего я начала… То есть, если автора затоптали действительно лишние персонажи, в самой первой главе, то чего-то автору явно не хватает и этот метод может не сработать. Но о себе знаю, такой вариант алисиного чаепития уже работает, для меня)
Так и появился Валик Панч, прекрасный, чудесный мальчишка, сначала удивившими меня парой слов, и был он тогда обстоятельством. А потом стал человеком, и я немедленно в него влюбилась, как влюбляюсь во многих людей, которые появляются в моей прозе неожиданно для меня, без всякого плана. И после думаю, ну вот, а вдруг бы я сглупила и, как намеревалась, оставила бы его за кадром, совершенно таким теоретическим, не человеком, а — обстоятельством. И как замечательно, что он человек.