Исторически так сложилось, что я читаю все, что читает моя мама. Ограничений никогда не было (до сих пор недоумеваю, как она не отняла у меня лет в двенадцать «Кысю» Кунина, где нецензурная лексика встречается через слово). Что-то было интересным, что-то — не очень; на фантастику, например, я подсела абсолютно самостоятельно (и мы до сих пор ругаемся на эту тему). Но у меня осталась привычка к чтению мемуаров — даже тогда, когда человек, написавший их, является для меня совершенной терра инкогнита. Впервые автобиография Ольги Аросевой попала в мои руки именно через маму — мне было около четырнадцати. И она меня очень, очень зацепила тогда — не фактами, а каким-то общим настроением. Уже несколько лет я хотела освежить впечатления от нее: как оказалось, это была очень хорошая идея, потому что, начав читать, я с ужасом осознала, что не помню ни одной детали из произведения.
Я не заядлый театрал и плохо знаю историю театра, поэтому в книге достаточно много имен было мне незнакомо. Да и саму Ольгу Аросеву я видела только в кинофильмах, а не в спектаклях, так что ее автобиографию я читала, практически не зная контекста и ее самой. Она рассказывает удивительное: когда понимаешь, что это действительно было, что это реальность, вот она, уже уходит, но еще можно прикоснуться и осознать ее, — мир становится на голову. Ее отец был послом: она рассказывает про приемы, про гостей (Немирович-Данченко, Ромен Роллан, я уже не говорю про Молотова и прочих партийных деятелей), про свое бытие, которое сейчас стало историей. Аросев, конечно, был великим человеком. Меня зацепила такая деталь: он выдавал дочерям книги каждую неделю, по пять штук, и потом строго спрашивал о прочитанном, представляете? А его завещание меня поразило:
Прежде всего, дети, не живите так, как я. Я был недостаточно смел по отношению к самому себе. Чувствуя больше артистические силы (делать литературу, играть на сцене), я как-то мял это в себе и стеснялся в полной мере показывать это…
Страх делает человека зверем, бесстрашие — Богом.
Так пусть же свяжет вас, и свяжет крепко, любовь к человеку, ненависть к тому, кто его угнетает, и радость борьбы за другую жизнь, выше той, какая сегодня. Всякое «завтра» старайтесь сделать лучше и богаче «сегодня». Пусть же творческая борьба объединит вас. Продолжайте революционный род.
Деньги берегите, они обеспечивают свободу бытования.
Книги копите и никому не давайте, даже читать. Книги — это старинные и современные чаши, наполненные лучшим, что есть на земле, — человеческой пытливой, пугливой и мощной мыслью.
Не только храните книжное достояние, а увеличивайте его и имейте за книгами уход.
Прошу вас, дети, развертывать свои таланты и способности вовсю и на глазах всех.
Стесняться надо, скромным быть следует, но не чересчур, не дико. Критики не бойтесь и на нее не обижайтесь. Доверяйте коллективу и проверяйте себя через коллектив… Впрочем, вы все равно будете жить в такое время, когда коллектив будет играть гораздо большую роль, чем в наше время.
Растворяться в обществе и становиться бесцветно-серым тоже не надо. Чтобы не впадать в серость, не нужно без особенной надобности тормозить свои поступки и слова. Тормозите, управляйте ими. Управлять — это значит знать, когда тормозить. Но не чрезмерно.
… И будьте всегда до жестокости откровенны с самими собой.
Актриса сначала много говорит о своей семье — более того, в аннотации сказано, что она мечтала написать книгу именно об отце. А потом в основном рассказывает про театр, свои роли, людей, с которыми она общалась: какие-то байки, случаи, истории — но повествование не распадается на кусочки, оно очень цельное и плавное. Конечно, тем, кто знаком с театральной кухней, читать будет более интересно, но и мне не было это в тягость. Поэтому не бойтесь брать книгу в руки, если вы посмотрели всего лишь пару фильмов с Аросевой — все равно будет увлекательно. Главное — ценить те осколки прошлого, которых сейчас уже почти не осталось.
Книга, на самом деле, издается уже во второй раз: 10 лет назад ее названием было «Без грима». А «Без грима на бис» отличается от первого издания дописанной последней главой. Что, конечно, только украшает произведение.
В самой себе не люблю несдержанности, резкости по пустякам, своего ядовитого языка. Хотя всегда говорю прямо в лоб, ни в коем случае не за спиной и не за глаза. Резкости свои объясняю не только генами, подарившими мне трудный характер, но и тем, что, рано начав жить самостоятельно, чего-то недобрала в воспитании. Тем более восхищаюсь воспитанными и выдержанными людьми. И не очень говорливыми тоже.