Мне тяжело дался этот роман перуанского писателя. Я чувствовала, что задыхаюсь в его атмосфере: душное ощущение трагедии, которая вот-вот должна случиться, не покидало меня на протяжении всей книги. У сопереживания героям есть свои сильные и слабые стороны: иногда оно приводит к яркому положительному впечатлению, а иногда — к такому страху за жизнь персонажей, что читать становится невыносимо физически. Приходится откладывать книгу, вздыхать, морщиться и браться заново — в искусстве писать Льосе не откажешь.
Это книга о жизни кадетов в военном училище, об их повседневности. Сказать, что она меня шокировала, — значит ничего не сказать. Можно прямо ставить галочки в воображаемом списке: дедовщина — да, унижения — да, несправедливость — да, жестокость — да! Подростки от силы 15 лет от роду выкуривают по пачке сигарет в день и пьют хуже взрослых — они ведут себя не как будущие офицеры, а как банда. И при этом… непонятное, трепетное отношение к девушкам (может, я чего-то недопоняла?). И странно сохранившееся понятие товарищества и чести.
Гамбоа осторожно открыл дверь и вошел одним прыжком – словно в клетку к хищникам. Он увидел две пары скользящих по полу ног, освещенные конусом света, падающим из окна, и услышал исступленное сопение. Глаза не успели привыкнуть к полумраку, он едва различал силуэты и очертания лиц.
– Встать! – крикнул он, шагнув вперед. Оба не спеша поднялись.
– Когда входит старший, подчиненные отдают честь, – сказал Гамбоа. – Что, забыли? Шесть штрафных каждому. Уберите руку от лица и стойте смирно, кадет!
– Он не может, сеньор лейтенант, – сказал Ягуар.
Альберто отнял руку от лица и тут же опять прикрыл щеку. Гамбоа слегка подтолкнул его к свету. Скула сильно вздулась, на носу и губах запеклась кровь.
– Уберите руку, – сказал Гамбоа. – Дайте посмотреть.
Альберто опустил руку, губы его сжались. Вместо глаза синело большое пятно, – ободранное и как бы обгорелое верхнее веко нависло над ним. Гамбоа заметил пятна крови на гимнастерке. Волосы Альберто слиплись от пота и пыли.
– Подойдите.
Ягуар подошел. Драка оставила не много следов на его лице, но крылья носа дрожали, и вокруг губ застыла грязная пена.
– Встать! – крикнул он, шагнув вперед. Оба не спеша поднялись.
– Когда входит старший, подчиненные отдают честь, – сказал Гамбоа. – Что, забыли? Шесть штрафных каждому. Уберите руку от лица и стойте смирно, кадет!
– Он не может, сеньор лейтенант, – сказал Ягуар.
Альберто отнял руку от лица и тут же опять прикрыл щеку. Гамбоа слегка подтолкнул его к свету. Скула сильно вздулась, на носу и губах запеклась кровь.
– Уберите руку, – сказал Гамбоа. – Дайте посмотреть.
Альберто опустил руку, губы его сжались. Вместо глаза синело большое пятно, – ободранное и как бы обгорелое верхнее веко нависло над ним. Гамбоа заметил пятна крови на гимнастерке. Волосы Альберто слиплись от пота и пыли.
– Подойдите.
Ягуар подошел. Драка оставила не много следов на его лице, но крылья носа дрожали, и вокруг губ застыла грязная пена.
В плавном течении книги не всегда понятно, кто из героев сейчас рассказывает о своей жизни: мне не сразу удалось совместить имена из их не-училищного существования с кличками, которыми они пользуются там. Но когда картинка складывается, внезапно начинаешь понимать глубинные мотивы поступков персонажей и вдруг все предстает в ином свете: начинаешь им сострадать в буквальном смысле этого слова — со-страдать, страдать вместе с ними. Даже если вы не очень тонкокожий человек.
Мне кажется, роман будет интересно прочитать тем, кто служил в армии или вообще как-то с ней связан; хотя не уверена, что они откроют для себя что-то новое. Но он оставляет надежду на лучшее, мажорный аккорд в конце минорного произведения. И я не рекомендовала бы его дамам: произведение чисто мужское, жесткое, злое — его чтение и осмысление дались мне достаточно тяжело.
http://book4you.livejournal.com/22773.html