Автор: Саша Груздева
Как быстро повзрослеть?
Рецензия на фильм «Маргарет», 2011 год,
режиссер и автор сценария Кеннет Лонерган
Стихотворение, которое звучит в фильме.
Джерард Мэнли Хопкинс
Весна и Осень: к маленькому ребенку
Что же Маргарет рыдает?
Просто роща облетает
Листья вянут, словно люди,
Сердце детское так судит.
Позже сердце повзрослеет
И порядком очерствеет.
Листопад не тронет взгляд,
Хоть все листья облетят.
Слезы пусть пока блестят.
И названья не важны:
Те же скорби у весны
Ты не выдашь словом, жестом,
Что за горе в сердце детском.
Для чего идем на свет?
В том слез Маргарет секрет.
Анна Пакуин в роли Лизы, фильм «Маргарет»
«Маргарет» — настоящее кино. А словом «настоящее» нынче не разбрасываются. Что же настоящего в этом кино? Ну, во-первых, героиню зовут не Маргарет, а Лиза. Сюрприз! Сюрприз! Понятно, что не надо делать из всех нас дураков. Мы отлично понимаем, метафоры и аллегории. А во-вторых, забываешь о том, что это кино, а актеры играют роли. Не каждый день об этом забываешь. И ловишь себя на мысли, что не только в кино играют роли, но прямо у тебя в офисе, за чашкой кофе разыгрываются театральные постановки. Мать героини – актриса. Успешная. Она совершила невозможное: преуспела в Нью-Йорке. Впрочем, сделала самую естественную вещь: преуспела в деле, которое было ей дорого, и которым она занималась всю свою жизнь с полной отдачей. Итак, ее мать актриса.
Лиза в поисках ковбойской шляпы. Для того, чтобы появиться перед отцом на ранчо ей нужна шляпа. Мать с отцом, к слову, живут раздельно. Или это и так понятно? У отца своя жизнь и своя женщина.
Нью-Йорк похож на все города мира: в нем есть все, но когда тебе нужно что-то очень конкретное, хоть застрелись, нигде не найдешь. Искомый головной убор она замечает на водителе автобуса, пока она бежит рядом и жестами вопрошает, где он взял такую роскошную классическую ковбойскую шляпу, водитель, не заметив красный свет, сбивает женщину.
Марк Руффало в роли водителя автобуса.
Лиза, чувствуя свою вину, вклинивается в середину собравшейся толпы. Держит на коленях голову умирающей женщины, слышит ее последние слова.
Когда у тебя на руках умирает человек, к чьей смерти ты причастна, то игры отходят в сторону, это уже не театр, хоть ситуация кажется нереальной поначалу. Это не театр. И это не кино. Такое случается. Такое происходит каждый день.
Но вот что происходит далеко не каждый день: ты впервые сталкиваешься со смертью. Близко-близко. Глаза в глаза. Впервые это происходит только однажды. Не обязательно держать чью-то окровавленную голову у себя на коленях. Достаточно чувствовать себя причастной к тому, что ты появилась на свет, своим появлением укоротила чью-то жизнь, и все, кто тебе дорог, умрут, и ты умрешь.
И снова Лиза — богатенькая девочка в платье без бретелек (вырядилась в оперу), стоит за то, чтобы уволили водителя автобуса. Чтобы он разделил ее вину, ее горе. Чтобы его тоже наказали, как наказывает себя она. Пусть накажет его закон, суд, кто угодно, раз он сам не чувствует своей вины. Он не чувствует своей вины, он чувствовал ее когда-то… однажды… А сейчас у него взвинченная жена и орущие дети, маленькая зарплата. И это тоже все происходит в Нью-Йорке, где играют на сцене и ходят в частные школы, сидят по дорогим ресторанам, где есть и счастливые люди.
А еще, каждый страдает в одиночестве. Твоя проблема? Ты ей и займись.
И все друг друга обвиняют. За терроризм, за нацизм, за сепаратизм, за национализм. Эти бесконечные, орущие –измы.
Нет сил ждать, нужно успеть потерять девственность, пока тебя не сбил автобус. С кем и где? Эти вопросы такая мелочь по сравнению с тем, что люди умирают. Успеть соблазнить учителя, ведь если тебе кто-то нравится, то нет смысла ждать, нужно брать от жизни все.
Мэтт Деймон в роли школьного учителя
Взрослая жизнь предъявляет тебе миллионы требований: не смеяться громко, не разговаривать с набитым ртом, не кричать, не бежать, не прыгать. Не быть слишком высокомерной по отношению к тем, кому повезло меньше, чем тебе… Не ввязываться в драки и в чужие судебные процессы, в ходе которых ты ничего не получишь. Взрослая жизнь требует от тебя соблюдения норм, игры по правилам.
Каждый день в школе Лизу спрашивают: что ты думаешь по этому поводу? По тому… по другому… По поводу стихов? По поводу войны? По поводу президента? Ох, дети больше в жизни никто не спросит вашего мнения. А если спросят, то вам не простят ответа. Не простят ВАШЕГО мнения, не простят ВАШИХ чувств, того, что вы НА САМОМ ДЕЛЕ думаете, думаете ПО-НАСТОЯЩЕМУ.
Пока вы дети, вам простят ваши мысли, какими бы они ни были. За них вам, возможно, придется ответить криком в лицо сверстнику-оппоненту. Но и он, и вы понимаете – это школа, это игра, это театр, это не по-настоящему. А там, на улице, настоящая жизнь, и люди умирают в этой жизни каждый день. И смерть становится обыденностью, дежурным блюдом. Она такая и есть. Она приходит осенью и весной, она не разбирает лет, дат и цвета кожи. Она приходит ко всем, и всех забирает, в разное время, при разных обстоятельствах. К ней можно относиться равнодушно всю жизнь, но в первый раз, столкнувшись с ней, остаться равнодушным невозможно. Впервые увиденную близко смерть невозможно рационализировать, нельзя сказать: «Ну, ну, крошка, не плачь, все будет хорошо», — похлопать по плечу, обнять. Нет, надо дать высказаться. Человек, который впервые встретил смерть, должен высказаться. Он должен сказать все. Он имеет на это право. Он должен кричать, он должен вопить. Он должен повзрослеть. Дети взрослеют очень быстро, еще быстрее они взрослеют в больших городах. Здесь они становятся взрослыми за одну ночь, за один фильм.
Для чего идем на свет?