Наверное, в жизни каждого человека наступает момент, когда масса утрат становится критической и заставляет задуматься о смерти. Это очень тяжелый и неоднозначный процесс – осознавание собственной конечности, принятие смерти как части жизненного пути. У каждого он происходит по-своему и порой весьма неожиданно: и вот уже образец добропорядочности кидается во все тяжкие, лишь бы избежать страшащих размышлений, а бесшабашный циник переосмысливает прошедшие годы, меняет жизненные приоритеты, прожженный атеист решается пустить в свою жизнь Бога, закоренелый холостяк обращается к семейным ценностям. Сколько людей, столько и способов принять или не принимать факт неизбежности смерти. Часто этот процесс называют «кризисом середины жизни». Вот мне и кажется, что такой кризис настиг Грэма Джойса и вылился в «Безмолвную землю», роман столь же туго набитый символами, как сон клиента, о котором любой психоаналитик может только мечтать.
Начнем с того, что имя главной героини – Зоя, что в переводе с греческого означает «жизнь». Она оказывается в смертельной опасности, причем в тот момент, когда собирается дать жизни продолжение. Зоя и ее муж Джейк проводят долгожданный зимний отпуск в Пиринеях, где попадают в лавину. Замечу, что и выбор места действия символичен. Горы получили свое название от имени героини греческих мифов Пирены, согласно легенде растерзанной дикими зверями в этих краях. Очнувшись после катастрофы, Зоя и Джейк обнаруживают себя единственными обитателями горного курорта, где огонь в каминах горит вечно, а продукты не портятся даже без холодильника. Но у этого рая есть один минус – из него нельзя вырваться, в нем только совершаешь круг и оказываешься там, откуда ушел, вынужденный наслаждаться предлагаемыми благами, хочешь ты этого или нет.
Итак, сюжет довольно прост, но он в книге – не главное. Ее основное содержание наполняют отношения Зои и Джейка в условиях полной отгороженности (от слова «горы») от мира. И опять-таки мне это кажется символичным. Рядом с каждым из нас есть такой единственный человек, с которым важно сохранить или установить полную ясность в отношениях перед лицом небытия. Для кого-то это супруг, для кого-то брат, сестра или родители. Кого-то необходимо простить, кому-то сказать о своей обиде или попросить прощения, а с кем-то просто от души посмеяться, «пока смерть не разлучит нас». Ведь, как правило, и во снах мы сосредоточиваемся кроме себя на каком-то одном главном герое: значимом для нас человеке или собственной тени, которые символизируют для нас отношения или чувства, которые остались непережитыми, нуждающимися в осмыслении или завершении. В этом плане Джойс помещает своих героев в очищенный до стерильности образ сна. При этом сам он не идентифицируется ни с кем из героев, а как бы наблюдает за ними. Это подчеркивается и интересным литературным приемом. Если великолепные горные пейзажи, внутренние переживания героев, их сны описаны образным, ярким языком истинного «мага-реалиста», то диалоги Зои и Джейка шокирующе жаргонны. Сначала я даже думала, что это небрежность и неопытность переводчика, но после поняла, что так подчеркивается позиция автора, как наблюдателя и исследователя. Он словно примеряет на себя реакции героев, старается определить свою позицию в вопросе принятия смертности.
На протяжении всего повествования жизнь и смерть у Джойса переплетаются в хитрых аллегориях, они как бы перетекают друг в друга так, что уже становится непонятным, что есть начало, а что конец. Несгораемые дрова превращаются в золу, когда героям видятся живые птицы, мясо на кухне начинает гнить, когда Зоя в очередной раз убеждается в своей беременности. А потом все вновь и вновь идет по кругу: и пламя свечей вечно, и овощи глянцево-свежи, и уходят живые.
Не скажу, что «Безмолвная земля» как-то особенно выделяется в ряду романов Джойса, это не лучшая его вещь, но, пожалуй, необходимая для прочтения тем, кто интересуется его творчеством. Когда-то я полюбила романы Джойса за парадокс постоянной изменчивости, смелость браться за разные темы и освещать их живо и объемно. Но вот после «Безмолвной земли» мне подумалось, что писатель просто идет за собственными жизненными изменениями, дорогой возрастных кризисов. Сначала – детская восторженность «Темной сестры» и подростковая мистика «Реквиема», потом осмысления собственного взросления в «Зубной фее», метания молодости в «Скоро будет буря», детско-родительские отношения в «Индиго» и «Курении мака» и вот, наконец, мысли о смерти в «Безмолвной земле». Что же дальше, мистер Джойс?