Среди стихотворений, которые Хагар Олссон выделила и похвалила в своей рецензии, — «В движении», «Мы – спящие дети» и «Море», которые она назвала «иллюстрацией лапидарного стиля Карин Бойе». Хотя критик сочла книжку несколько неровной, её статья несомненно способствовала тому, что поэтесса утвердилась на своем пути, а её имя вошло в список ведущих шведских поэтов современности.

Годы, последовавшие затем, были неспокойными, полными драматизма, внутреннего и внешнего. В 1927 году отец Карин, Фриц Бойе, умер от рака. Сразу после окончания университета в 1928 году Карин переехала в Стокгольм, где начался её курс сеансов психоанализа с Алфхильдом Таммом (Alfhild Tamm), сначала без ведома матери. Карин очень серьезно отнеслась к первым сеансам, и её чрезвычайно расстраивала критика психоанализа со стороны её друзей, говоривших, что и сами легко могли бы сойти за аналитиков. Сеансы весьма глубоко отразилась на Карин; некоторые из ее знакомых утверждали, что она сильно изменилась. Без них Карин вряд ли обратилась бы к идее брака или радикальным взглядам, имевшим огромное значение для нее в тот период.

В Стокгольме Карин также оказалась серьезно вовлеченной в работу и администрирование движения Clarté, первый контакт с членами которого состоялся в Уппсале. Она помогала редактировать одноименный журнал организации. Встречи и действия Clarté, нестрого организованного общества, состоявшего из 500 или 600 представителей радикальной интеллигенции и политических активистов со всей Скандинавии, были прежде всего направлены на освобождение сознания его членов от ограничений буржуазного воспитания, образования и предрассудков. Существовало два основных направления, возникшие из основной цели организации, а именно установление мира во всем мире и счастья людей: одно из направлений сосредоточилось на социальном преобразовании мира, другое – главным образом на вопросах внутренней трансформации посредством психоанализа. Среди шведских представителей были поэты Гуннар Экелёф (Gunnar Ekelöf), Нильс Ферлин (Nils Ferlin), Гарри Мартинсон (Harry Martinson) и сама Карин Бойе; среди менее известных — молодые поэты Стеллан Арвидсон (Stellan Arvidson), Лейф Бйорк (Leif Björk), Ингеборд Бйорклунд (Ingeborg Björklund), Эббе Линде (Ebbe Linde), Арнольд Льюнгдал (Arnold Ljungdal), Эрик Местертон (Erik Mesterton), Эллен Михельсен (Ellen Michelsen), Виктор Сванберг (Victor Svanberg) и Герберт Тингстен (Herbert Tingsten).
Молодой лево-радикал Лейф Бйорк, интересовавшийся психоанализом, стал другом Карин Бойе, и вскоре они поженилась. Вместе с Бйорком и некоторыми другими мужчинами-участниками «Clarté» Карин посетила Советский Союз. Вероятно, переживания того периода остались в ее подсознании и повлияли на творчество, когда гораздо позже она писала роман о тоталитарном государстве, «Каллокаин».

Брак Карин и Лейфа длился недолго. Оба были очень сложными личностями, слишком отстранёнными от реальности, а экономика совместного ведения хозяйства – уж очень рискованна для этой в высшей степени буржуазной «социальной формы любви», по словам Маргит Абениус. Кроме того, это была скорее дружба, партнерство, а не брак, и сексуальная составляющая, по-видимому, была не очень сильна. Карин Бойе уже экспериментировала с внебрачной связью, принесшей ей тревожное ощущение того, что мужчина преследует её внутреннюю сущность. Чтобы не предать свою душу, Карин отдалась ему телесно, но не духовно. Ситуации с переживаниями подобного смятения и волнений после развода с Лейфом Бйорком участились; для случайных связей представлялось множество возможностей. В 1931 году Карин погрузилась в глубочайшую депрессию с суицидальными периодами. Один из друзей дал ей имя и адрес психоаналитика в Берлине.

Берлинским психоаналитиком, к которому Карин отправилась в январе 1932 года, был Вальтер Шиндлер (Walter Schindler), фрейдист, использовавший методы активного внушения. Он счел состояние Карин Бойе чрезвычайно серьезным, а ее саму назвал трудной пациенткой. Двухмесячный курс психоанализа был для поэтессы мучительным. После этого Карин обратилась за помощью к аналитику-женщине, Грете Лампл (Grete Lampl).
В одном из дневников Вильгельма Шарпа сохранилось предсказание Шиндлера: «Не позже, чем через 10 лет она покончит с собой».

Кроме сеансов психоанализа в жизни Карин в Берлине была работа. Она была редактором шведского авангардистского литературного журнала «Спектр» (Spektrum), позаимствовавшего «Крайтерион» («Criterion») Элиота в качестве образца, а название — из одного стихотворения самой Бойе («Многообразие человека»):

В нас — множественность.
Она ищет единства.
Она захватна, собирая плавящееся стекло,
Которым рождены мы быть.

«Спектрум» публиковал ранние произведения Гуннара Экелёфа, Гарри Мартинсона, Карин Бойе и других шведских модернистов; Карин Бойе писала редакционные статьи, эссе, а также публиковала работы о современной европейской поэзии: «Поэзия и реальность в современной английской лирике» Эрика Местертона и «Метод Т.С. Элиота», которые впервые появились именно в журнале «Спектр».

Работала Карин Бойе и литературным переводчиком, подготовив на шведском книгу австрийской писательницы и переводчицы Фриды Уль (Frieda Uhl) о её муже, Огюсте Стриндберге (Strindberg), шведском писателе, драматурге и художнике.

Немногие из работ приносили доход, и принимая во внимание расходы на сеансы психоанализа, финансовое положение поэтессы было весьма ненадежным. Тем не менее, Карин общалась с гомосексуалистами обоих полов, увидела жизнь берлинского театра и кафе, стала свидетельницей столкновений сторонников крайне левого и правого крыла, а общаясь с Вильгельмом Шарпом (Vilhelm Scharp), который был знаком со шведом Герингом (Göring), а также Геббельсом (Goebbels), получила возможность проникнуть в истинную природу нацизма. Бойе даже посетила предвыборную встречу в Шпортпаласте (Sportpalast), где поклонник Шекспира Геринг использовал все свои ораторские способности, чтобы превзойти Хинденбурга (Paul von Hindenburg) в пользу Гитлера.

Именно на этой встрече, как говорили, Карин Бойе выбросила руку вверх в нацистском салюте, приветствуя Гитлера – иначе это могло стоить ей жизни. Тем не менее, по некоторым сведениям можно предполагать, что для Бойе массовое зрелище стало завораживающим, и она обрела облегчение, поддавшись отлично организованной толпе и хору голосов, скандировавших Die Treue ist der Mark der Ehre (Верность – признак чести). Однако ничто не указывает на то, что Бойе когда-либо увлекали идеи нацизма. Шарп утверждал, что во время бесед они пришли к выводу, что «невозможно объединить веру в человека, его ценность и индивидуальность, с повиновением диктатуре» (Маргит Абениус).

В Берлине завязались сексуальные отношения Карин Бойе с Марго Ханель (Margot Hanel), девушкой из немецких евреев, которая была на 12 лет моложе Бойе. Эти отношения были обречены на трагический финал. Жизнь Карин Бойе в Берлине так или иначе проходила под влиянием запутанной и мрачной атмосферы последних лет Веймарской республики, и её отношения с Марго стали частью этой действительности. «Психоаналитические» круги, в которых она вращалась, были непомерно далеки от её христианских летних лагерей начала 1920-х. Хотя контраст был необходим и благотворен, некоторые факты дают право предполагать, что жизнь поэтессы сложилась бы более удачно, сумей она избежать «психоаналитического» общения.

источник: David McDuff, Karin Boye — A Biographical Profile
Перевод – Е. Кузьмина ©  http://elenakuzmina.blogspot.com/
Фотографии — с сайта The Karin Boye Society