Я до сих пор считаю, что лучше запаха старых книг может быть только запах кофе.
Но лучше всего пахнут ноты, старые партитуры, которые под мышками таскали сотни людей. Я помню хорошо этот запах, запах затертых тактов и невыдержанных пауз.
Партитура — вещь глубоко прикладная. Я вообще всю музыкальную школу играла, смотря в ксерокс. Первый раз красиво изданные ноты мне удалось увидеть в Чехии, но о чешском книгоиздании я могу говорить вечно, а если дать слово моему мужу, то и вечности не хватит. Тогда мы купили, конечно, все, что попалось под руку. Но даже те ноты ни в какое сравнение не идут с этими.
Это уникальное издание. Сам Детский альбом — вещь неизвестная, кроме историй про куклу, которые играли все, вряд ли найдется человек, вспомнивший еще пару-тройку других названий. Так уж повелось, Смерть и Похороны — самые популярные, остальное боком. А жаль. Будем вспоминать.
Ноты на меловке — это так же странно, как фрак в теплице, но это так восхитительно, что невозможно оторвать глаз.
Вера Павлова — кажется, мне все же пора ее записать в свои фавориты. Ее Детский альбом — это барская история счастья, быт, о котором хранят память лишь учебники истории и который иногда так неимоверно сильно хочется вернуть.
Виктор Лунин — хм, это эксперимент. Написать стихи по Чайковского — это смело. Какие они? Разные. Но это не важно.
Эта книга Мистерия — если бы Скрябину удалось работать в издательстве Вита-Нова к изданию прилагался бы еще проектор, и был бы таки нотный стан для света!
Здесь слилось воедино все: музыка, живопись, слово. Идеал.
Книгу мне привезли неделю назад, а в пятницу я выбирала себе пианино. Уж не знаю, связано ли это, но единственное, что я скажу вам точно, я ни о чем не жалею.
Наталечка Journ