Во время моего интервью с Мишелем Уэльбеком не происходило ничего из ниже перечисленного: писатель, имеющий привычку заигрывать с женщинами интервьюерами, не делал мне гнусных предложений; не было никаких подстрекательных расистских или клеветнических замечаний; он не раздевался и не занимался сексом с женой — зрелище, которым развлекали кого-то из журналистов. Слава Богу, он не был даже пьян — хотя весьма возможно, что и был, и смутно помню, не так давно. За самообладание я ему благодарна; хотя этот парень, похожий на небольшую рыжую мышь-полевку, известный склонностью к юным сексапилкам, умеет заставить вас почувствовать себя бабулей на вечеринке в пижамах.
Если вы верите прессе (он возмущает журналистов, но никогда не были они более полезны при сотворении знаменитости, сделав его мультимиллионером), секс для Уэльбека — всё; единственное убежище от утратившего моральные ценности, разлагающегося общества. В его романах антигерои в жизни обычно зависят от вагины — органа, который он обычно предпочитает его обладательницам. Но романист, шокировавший нас порнографией и любовным отношением к клубам свингеров, расскажет мне, что добиваться секса уже нелегко. Говоря по правде, можно понять, почему. «Знаете, как они называют слой жира вокруг влагалища? – шутит главный герой его новой книги. — Женщина!»
Уэльбек стал интернациональным талисманом для классов несогласных; черно-юморная потенциальная рок-звезда, за последние десятилетия один из немногих романистов — или писателей – с радикальным и убедительным критическим анализом нашей жизни. Он работает в сфере художественной литературы, но с его взглядом на жадных, ленивых, морально уродливых негодяев, в которых мы превратились, никогда бы не решился согласиться ни один политический деятель, думающий об избирателях; однако даже не очень чувствительный читатель реагирует на эти взгляды положительно. Мнение, что только feel-good романы приносят деньги, низвергнуто – злость Уэльбека продаётся. Он — литературный эквивалент деятельной футбольной звезды: опасный, кричаще талантливый, зазывала толпы – заработавший £1.3 m за трансфер, когда недавно поменял издателя; уже продавший 350 000 экземпляров последнего романа, опубликованного всего несколько месяцев назад. В нашей менее книжной культуре 5 000 уже считается успешной продажей книги в твердом переплете; между его вторым и третьим романами продажи в Британии прыгали от 12 919 до 56 359. Его новые работы ожидаются с лихорадочным нетерпением, какое обычно бывает лишь с книгами о чудо-диетах и сенсационными, срывающими все покровы, биографиями. Более того, он получает то, что хочет. Когда Майкл Винтерботтом (Michael Winterbottom) несколько лет назад обратился к нему, чтобы обсудить съемки кино-версии его второго романа, «Элементарные частицы», Уэльбек согласился — при условии, что сам будет режиссером – на то время смутно-смехотворная идея. В новом контракте с издательством Hachette ему предоставили именно такой вариант, и он станет режиссером фильма по своей новой книге, «Возможность острова», когда она будет закончена.
Тридцать лет назад Ролан Бартес (Roland Barthes), французский интеллектуал старой школы, объявил, что писатель мертв — имея в виду, что читатель в равной степени ответственен за создание смысла. Сторонники Уэльбека посмеиваются, что с его репутацией и талантом шпынять буржуазию он реанимировал труп. Однако спустя пять минут после нашего знакомства я задаюсь вопросом, смогу ли я поддерживать в нем жизнь достаточно долго, чтобы закончить наш нарколептический диалог.
А еще Уэльбек — важный товар: он питает дебаты, продает книги и, пока улицы Парижа и Тулона горят, он — единственный экспортный писатель когда-то хвастливо-культурной нации, принимая во внимание современные волнения. Пост-марксист, анти-фрейдист, он видит не ярость, спровоцированную несправедливостью, а уродливый, хищный аппетит к сексу, удовольствиям и предметам роскоши. С течением литературных событий, мы имеем Гарри Поттера; Франция имеет пост-апокалиптические оргии Уэльбека. У нас есть школьники, борющиеся с драконами; у них есть лидирующий писатель, преследующий дракона и не боящийся признать это.
В 2001 году мусульманские власти предъявляли Уэльбеку иск за то, что он в интервью журналу Lire о выходе романа «Платформа» назвал ислам «самой глупой и кровожадной из всех религий». Уэльбек суд выиграл, но были дома-укрытия и угрозы смерти. «Этот человек вас ненавидит,» — таким был заголовок марокканской газеты Liberation. Уэльбек спасся бегством в Ирландию из дома в Париже, и все еще не может давать публичные чтения во Франции. Боялся ли он, что стал новым Рушди?
«Когда я писал, я помнил о том, что случилось с ним, но это было иначе. Он написал, что стихи Аллаха были вдохновлены дьяволом, тогда как то, что сказал я, могло сойти за глупый комментарий невежественного расиста; менее угрожающе; так что я никогда не думал, что может быть фатва».
Его издатели извинились перед мечетями, но он нет — приобретя взамен репутацию пророка, поскольку извинения были принесены в день, когда самолеты врезались в Башни-близнецы. Действительно, оскорбления — двигатель его работы, искра злости движет всеми его лучшими героями: Бруно в «Элементарных частицах» называет чернокожего «бабуином»; Мишель в «Платформе» получает укол острых ощущений всякий раз, когда слышит, что был убит палестинский ребенок; красивые женщины годятся только для секса.
Сегодня в Эдинбурге он напоминает мне соню, разбуженную посреди спячки: вяло податливый и несколько ошеломленный всем, что я говорю. Он скользит к двери мрачного номера в Джордж отеле, с застенчивой улыбкой и странно крепким рукопожатием; его левая рука похлопывает по запястью. Он выглядит истощенным, вялым; новые бессмысленные вопросы могут лишь обеспокоить его, хотя он не прочь порекламировать свою новую книгу. Горячая штучка, товар-собственность литературы — выглядит хилой и дрожащей; крошечная фигура утонувшая в одежде: зеленая клетчатая фланелевая рубашка и высоко подпоясанные вельветовые брюки. Он только что купил их, пытаясь согреться — в самый жаркий день октября в Шотландии за сто лет: шипящий, впору носить футболки. В его глазах игривость, но она быстро исчезает. Его одиночество ощутимо, его смех безрадостен: чай и печенье madeleines с новым Прустом – не пикник.
Для начала, вы не можете доверять ни одному его слову: последний биограф отклонил его предложение сотрудничества по причине того, что Уэльбек делает роман из собственной жизни. Сейчас он говорит вам, что с самого детства не видел своего отца; сразу за этим, – что совет отца подтолкнул его к изучению агрономии. Паузы в его речи — океаны: вы задаете вопрос, он ничего не говорит, затем тихо стонет на смущающе-сексуальный манер, и его ответы хрупки, их почти нет.
Известность обоюдоостра — возможно, она вредила его браку, угрожала его жизни, вынуждает терпеть такие интервью, как это — но ему нужно доказательство, что он сделал это. «Очень трудно быть известным, но не читаемым», — говорит он робким голосом с сильным акцентом. «Люди думают, будто знают, чтó внутри книги, даже не читая, так что я подумываю об изменении имени. Конечно, издателю это не понравится».
Я не уверена, что он хочет исчезнуть: невидимость слишком долго была его жалким жребием, следствие безымянной тяжелой работы в качестве государственного служащего. Но он был и французским панком, видевшим в Париже The Clash и, в конце концов, превратившимся в угрозу обществу, о чем всегда мечтал. Не так давно он записал хит как исполнитель рэпа, читая свою поэзию под ритмическую музыку, и украсив обложку хип-хопового журнала «Radikal». «Рок – это моя культура!» (Хотя, когда его друг рассказал о пристрастии Уэльбека к «I’m Not in Love» группы 10cc, и, спаси Господи, к «Everybody’s Got to Learn Sometime» группы The Korgis, мантия крутого парня соскользнула с плеч Уэльбека). Он снял фильм в стиле софт-порно, но нет и следа левобережного гламура в его испорченности; никакого смысла в его пристрастии быть раздражающим.
Вымышленный мир Уэльбека, изображенный во «Всё равно» (Whatever (1994), «Элементарный частицах» (1998) и «Платформе» (2001) — это ужасное место, порабощенное силами маркетинга и жестокой нетерпимостью.
Это честно и забавно. Cо-рассказчик его новой книги, Даниель – скандальный комик, снимающий порно-фильм под названием «Попасись у меня в секторе Газа» (мой толстый еврейский барашек) в мире, где нет веры, нет длительных отношений, нет высокого искусства, но только поиски сиюминутных удовольствий; другими словами – наше сегодня. Испытывая отвращение к старению и сексуальной выбраковке, он совершает самоубийство, но перед этим передает свою ДНК культу, гарантирующему, что тысячелетие спустя клоны Даниель 24 и Даниель 25 будут благополучно бессмертны в своём стерильном огороженном мире. Не тревожимые такими генетически ампутированными эмоциями как вожделение и сожаление, они с отвращением размышляют о немногочисленных оставшихся людях-дикарях, скачущих и совокупляющихся за ограждением безопасности.
Единственная безоговорочная любовь исходит от обожаемой собаки Даниеля, Фокса, которого тоже клонировали. Действительно, в реальной жизни привязанность Уэльбека происходит от Клемента (Clement), собаки породы корги (друг-приятель с проблемами привлекательности), который является его инструментом для прививки нежности беспристрастному жанру научной фантастики. Стандартные смягчители сердца человеческого, маленькие дети, упоминаются в рекламном ролике, показывающем надоедливого ребенка, вопящего из-за конфет, под лозунгом: «Просто скажите НЕТ. Пользуйтесь презервативами».
Я спрашиваю, озлоблен ли он или просто в депрессии. «Обычно депрессивный человек не действует, а я действую,» — говорит он, как голодный ребенок посасывая свою Silk Cuts. «Я скорее маниакально-депрессивен, и в этом всё дело. Я не думаю, что условия жизни возможно принять, если четко о них подумать. Это страдание человека без Бога. Паскаль гораздо более безнадежен, чем мои работы. Человек пессимистичен. Вы тратите жизнь, карабкаясь по склону горы, потом смотрите на обратную сторону и всё, что видите – это смерть. Я сейчас нахожусь в таком периоде жизни. Я вижу смерть…, но я ленив и недисциплинирован, так что не делаю ничего, чтобы замедлить это путешествие к смерти… Смерть меня не пугает. Я не знаю подробностей о моём уровне холестерина. Я беззаботен и безразличен. Я много курю. Я пью. Курение убивает. Я никогда ничего не боялся… Единственный политический вопрос, который что-то значит для меня — права курильщиков».
Является ли он вспыльчивым Бодлером генного поколения; историком-морализатором своего времени; героем отчужденных конторских служащих с их бесконечными возможностями мастурбации и отсутствием кого-то, чтобы поцеловать на ночь? Кажется, он одобряет проституцию, особенно сексуальный туризм в Таиланде — в его рассуждениях великолепно прояснена борьба между женщинами, которым нужны деньги, и мужчинами, которые не в силах вынести перспективу стать стареющими западными хренами (pudenda). Я начинаю спорить о бездушности и присущей эксплуатации, но он прерывает:
«Это скорее супружеский туризм, а не сексуальный: обе стороны хотят жениться; обе стороны могут извлечь выгоду из сделки». И проститутки на Западе? «О, это печально. Мужчины делают это, потому что у них нет выбора, не потому что это опасно и запрещено. Когда разрешено юридически, они делают это больше, как в Испании и Голландии… Это как наркотики: когда их легализуют, люди больше их используют. Я принимаю экстази, гашиш, ЛСД, героин, но предпочитаю табак. Сигареты скорее вызывают привычку».
«Простые удовольствия труднее отыскать, чем сложные. Секс, например: нетрудно найти компьютер — идете и покупаете, — но большинство людей не могут иметь секс. Сексуальные отношения становятся всё более редкими. Чем старше люди становятся, тем моложе их идеал красоты, что приводит к несчастью. Благоприятные возможности в жизни гораздо более редки, чем мы думаем».
Наверное, нам не стоит проводить слишком много времени, ломая голову над тем, искренен он или шаловлив, или задаваясь вопросом, как бы он исправил мир. Главным образом Уэльбек — прирожденный провокатор с готовым списком объектов ненависти. Во Франции его считают маниакально честолюбивым манипулятором СМИ, ради денег и славы, но они его скорее не одобряют; в Нидерландах у него только поклонники. А политика? Его называли фашистом и сталинистом; он сожалеет об исчезновении старосветских манер; не доверяет демократии (зачем предоставлять право голоса идиотам?), ненавидит калифорнийский либерализм хиппи, который он обвиняет в безжалостности сексуального и социального гипермаркета. Распутывание его противоречий занимает слишком много времени; через полчаса он может изменить своё мнение о том, что его интересует смерть. ()
На президентских выборах 2002 года он поддержал евроскептика Жан-Пьера Шевенмена (Jean-Pierre Chevenement); в то же время он поддерживает расширение ЕС с точки зрения объявления войны США. В книгах он осуждает трансформацию желания, но подруга Даниеля, Эстер, которую он однозначно одобряет, плавно скользит по сексу как бессмысленному приятному времяпрепровождению. Друг и переводчик Уэльбека, Гэвин Боуд (Gavin Bowd), лектор Университета Сент-Эндрюса, называет его «парадоксальным утопическим реакционером». Мне кажется, что он не будет беспокоиться о том, чтобы всерьез требовать чего-либо – морально-вялый тип в рамках семьи.
Каким бы отстраненным он не казался — это счастливый антракт человека без любви. Мы встречаемся накануне самой первой конференции посвященной его работе, на которую в Эдинбург прибыла группа колких молодых академиков. Они поддержат его гордость и отполируют тщеславие и могут быть возможными рекрутами его собственного маленького культа — первое убежище эгоиста, которому противоречат. Организатор — Боуд, сраженный с тех пор, как в его руки попала тоненькая книжка стихов его героя, «Погоня за счастьем». Десятилетие спустя, Уэльбек прошел путь из мрака до звезды, которая теперь стоит в центре юбилейного снимка, сделанного у здания шотландского Общества Поэзии (Scottish Poetry Society), места проведения конференции. Он окружен восторженными поклонниками, которых будет благодарить на обеде за то, что они читают его работы с серьезным усердием; за то, что они не журналисты с портативным компьютером наготове момента, когда алкоголик падает лицом в крем-брюле, проклиная излишки современного консюмеризма.
(окончание следует…)
Источник: Je suis God’s gift // November 27, 2005
Перевод – Е. Кузьмина (с)