• Не доверяю дневникам писателей. Их романы, повести, рассказы намного откровеннее и честнее свидетельствуют об авторе. Профессионал, перенося в дневник, как бы «только для себя» свою жизнь, любовь, ненависть, боль и страх, подсознательно ощущает за плечом тень грядущего читателя. Даже литературоведа с биографом — одесную и ошую. Редактирует свою жизнь, раб и цензор самого себя.
• Иосиф Б. и его сыновья. Нет, весь Бродский не умер — толпа кинулась к его «заветной лире»: писать под него, про него, за него.
• В детстве моя двоюродная сестра яростно спорила со своим братом, тыча пальцем в картинку с каким-то млекопитающим: Нет манюка! Нет бабака! Вспомнила эту сцену, слушая телеизионную дискуссию: «наше общество — общество индивидуалистов или коллективистов?» Конечно вопрос можно придумать любой, в том числе и такой — манюка или бабака? Удивило не столько обилие никак не относящихся к сути вопроса примеров, сколько дикая неразбериха в терминологии. Постоянно шла подмена. Индивидуализм путали с простейшим эгоизмом. Путали коллектив с толпой. И общество с коммунальной кухней. Кажется лишь умница Михаил Веллер понимал суть дела. Но его речь перекрывалась таким количеством страстных невнятностей, выдаваемых прочими участниками, что он, кажется, сдался и махнул рукой на эту забаву. Ведущий Михаил Швыдкой был сдержанно корректен, ибо он ведущий — такая у них работа, тащить и пущать. Хотя на челе его высоком иногда читалась «не боль, но мука». Однако, так и не решили окончательно — манюка или бабака.
• Излишнее жонглирование терминологией, сопровождающееся обильным цитированием, зачастую маскирует слабое владение предметом. Будучи аспиранткой, я жила в общежитии в одной комнате с аспиранткой кафедры педагогики психологического факультета, Лерой Б. Она постоянно с восторгом и почтением отзывалась о корифее их кафедры, доценте Х… Лера в тот вечер куда-то ушла, оставив на столе журнал открытый на статье корифея. Взяла — интересно же, я и сама, лет пять до аспирантуры преподавая химию студентам, была причастна к педагогике. Прочла. Ну, ничего не понятно! Термины, термины, куча умностей. Что за чорт?! — ведь не квантовая же статистика! Гуманитарный предмет, педагогика. Прочла еще раз, мучительно вникая. И ещё снова разок. Уразумела наконец. Суть статьи оказалось в том, что если педагог слабо знает свой предмет, груб, неопрятен, косноязычен и плохо пахнет, то студенты его не любят и, по ассоциации, плохо относятся к его научной дисциплине. А ежели педагог — знаток предмета, любезен, причесан, ароматен и миловиден, то все бывает наоборот. Глубина и оригинальность мысли меня потрясла.
Тем временем явилась Лера Б.
— Лера, — говорю, — я прочла статью гения вашей науки. Извини, без твоего разрешения.
— Отлично! Ну и как? Ведь здорово, да?! — разулыбалась она.
— Лера, насколько я поняла… (и изложила вышеназванную идею). — Это так?
— В общем, так, — сдержанно кивнула Лера, почуяв какой-то подвох.
— Но ведь это и кролику ясно, зачем же ради этого такие вавилоны городить?
— Одно дело — всем ясно, а другое — научно под-твер-дить это! — раздраженно процедила она. Вообще, зачем мой журнал брала?!
Алексей, любой классик — человек. И, извините за банальность, ничто человеческое ему не чуждо.
Человек в маске всегда честнее человека с открытым лицом.
«…Не доверяю дневникам писателей…»
— Смею догадываться, что вы имеете в виду дневники современных ещё писателей, которые свои эти «откровения» публикуют в известных толстых журналах.
Конечно, сейчас уже многие авторы понимают, что уж их-то дневники намеренно могут попасть на глаза читателю, нежели этого не предполагали классики нашей и общемировой литературы, когда писали дневник по большей части для самих себя, чтобы постичь глубину своей личности и сознания.
Только классикам можно доверять полностью.