Как мы помним из рассказа «Хиж», однажды к самопулеметному писателю Григорию Чаю пришёл Хиж и протащил его через ситечко. Ситечко то было столь мелким, что больше Григория и не видел никто.
С тех пор прошёл год. Один из вроде как друзей (именно вроде как друзей) Григория Чая, Леонид Гермес (по-настоящему – Стуков), также хотел выиграть конкурс Хиж. О том, что в мире имеет место и существо Хиж, он ничего не знал. Леонид Гермес тусовался на сине-серых сайтах, много тусовался и испытывал сексуальное возбуждение от комментирования.  Как многие, конечно же, знают, есть такая штука, как цмыкание клавиатурой на скорость с целью накомментировать на-гора и стать стахановцем-комментатором.

У Гермеса была жена,  но что-то у них не хватало. Семейные узы обычно стягивают когда чем – то клеем, то скрепками, а у Гермеса была резинка. То оттянут, то отпустят. А когда отпускают – бац, лоб в лоб. Понятное дело, что Гермес был прапорщик в отставке. Недаром, он участвовал в таких фантастических фестивалях, как Москон, Мосткон, Питеркон, Воронежкон, Магаданкон, Ворлдкон, Киевкон, Химкикон, Клинкон, Вороьевыгорыкон, Выборгкон, и даже – Сколковокон. И  еще было много-много конов, все были то фестивали громкие, кругом на голову насаживали коронку позолоченную, давали кубки, приглашали для мастер-классов то Сапковского, то Стругацкого, а то и Киркорова.  Кругом обстановка была сияющая. Гермес к тому был уж не просто фантаст-бывший-прапорщик. Он работал над серией «Небесный капитан и мир прошлого». Сосед по лестничной клетке, забулдыга Коля Маслов, встречая Гермеса по пятницам, кричал:
-Лёня, вот скажи, дебил ты или нет?
-Я писатель-фантаст, – отвечал Гермес, – у меня корона есть.
-На хуй ее одень! – советовал Коля Маслов.
-Грубиян, – отвечал Лёня Стуков, – какой ты, всё таки, Коля, потерянный же человек! Вот раньше я бы с тобой подрался. А теперь мне статус не позволяет. Я – Леонид Гермес. Тебе что-нибудь говорит это имя?
-Нет, ничего не говорит, Лёня. Ты думаешь, я – дубина? Вот выпей со мной.
-Не могу, спешу я.
А стояли они в подъезде. Коля Маслов вынимает из почтового ящика пузырь, стакан, наливает, пьёт, занюхивает газеткой бесплатных объявлений и говорит:
-Я, брат, не такой уж потерянный, как тебе кажется. Работаю я на мусоровозке. Ну, не водитель я. Я мусор гружу, а за рулем – Гриша Кулик. Я ж знаю, что ты сочинил. Вот скажи, Лёнь, ты совсем тупой? Зачем ты назвал книгу как фильм, только переврал? Ты что ж, не понимаешь, что это полный, чистый, ужасный П., хуже и не придумаешь.
-Это наоборот классно, – отвечает Лёня.
-Ну, сами смотри, сам смотри. Только ты поаккуратнее. Земля, она недолго это терпеть будет.
Пришёл Леонид Гермес домой, компьютер включил, вышел на сине-зеленые сайты, там тусуется, и всё из головы у него не выходит – вот был же фантаст такой, Григорий Чай. Был, да всплыл. Куда он делся? У кого не спросит – никто не знает. Да и хуже того, все делают вид, будто они очки задом наперед одели и дужками очков шевелят, как тараканы. То есть и не просто тишина и безразличие, а показной такой – нате-вам-и-обломайтесь-глушняк.
Сел Леонид Гермес сочинять «Небесный капитан и мир прошлого-3», часть под названием «Чужой против Германии». Мысли-то о судьбе Григория Чая были тревожны. Если разобраться – то может и не мир вовсе, а – набор гаек, трубочек, волокон – матрица. В этом случае исчезнет человек, а необходимая программа заставить думать, что его не было.
Встал он со стула, подошел к шкафу, отыскал томик Григория Чая, смотрит и думает – вот лежит книга.
— А вдруг я за нее получу?
А был это последний роман Григория Чая «Понедельник начинается во вторник». И, кстати, он вспомнил, что шел он еще в тот день, год назад… В тот самый день. .. Странный день. А Коля Маслов сидит на скамейке с пузырём и говорит:
-Лёня, я б лучше исчез, чем такое  писать! Выпей со мной!
Не стал Леонид Гермес  с ним пить. Пришёл домой, надел корону с Анадырькона, жена налила ему бокал кагора, сладкого, что аж мухи после пробы его засахаривались и валялись на окне, как мармеладки. Пришел, выпил, в окно глянул – сидит ли там Коля Маслов? Сидит. Сидел он, пока милиция не подошла и не начала его вязать. А как только начал он читать тот роман, так и мысли побежали мелкие, зубчатые, с мурашками.
-Это я тогда сообразил, – сказал Леонид Гермес, – что-то тут не так.
И вот, сел он и пишет. Пишет он про то, как фюрер нашел яйца чужих и решил покорить весь мир.  А небесный капитан из будущего летел, и был он майор ФСБ, и он уже был во многих местах, и даже на танке Т-90 ездил в 41-й год, только не в роли попаданца, но как герой большой, подкаченный, с татуировкой. И бабы за ним бежали толпой, всё секса хотели…
Он поковырялся в носу.
-Так. Фюрер занимался айкидо.
Эта мысль принесла в его голову тепло. Он обрадовался, в ладонях появилась странная чесотка.  В левом ухе закололо, а в правом зажужжало. Он принялся писать сам себе комментарии на одном из сине-зеленых сайтов, где было зарегистрировано 1 миллион  500 тысяч писателей.  В течение часа он писал сам себе,  и никто к его комментированию и не присоединялся. Но не дурак был Леонид Гермес. Писал от разных имён, да еще и с разных браузеров. Писал, да и хихикал, и чем больше хихикал, тем все жарче внутри его тела становилось. Он даже вспотел.
-Вот это да! – приговаривал он. – Вот это я!
Он уж совсем кипел. Чтобы совершить настоящий творческий оргазм, он пошел к стенному шкафу, где лежало пять корон, и одна из них – с Минсккона.  Открывает  он дверку, а там нет никакого шкафа, но виден полутемный коридор со стенами кирпичными, крашеными, и ведет он вдаль, и конца и края нет. Понял Леонид Гермес тут, что вот оно…
Вот оно…
А что оно?
Он и сам не знал, хотя душа вдруг встрепенулась, подсказывая – идти туда нельзя, но не идти невозможно, так как само затащит.
Только шаг он сделал, как и сбылось невесть откуда появившееся пророчество. Вроде бы и не было его, как в один момент прошёл сквозь эфир сигнал, и правда уж была иной, и судьба – вся длинная, с загогулинами, и слышался голос Коли Маслова:
-Лёня, ты выпей, оно полегчает.
Оно, может бы, и бредом было, да тут увидел Лёня Стуков возле стенки бутылку водки. Взял ее, отпил с горла и побежал. И бежит, и думает :
-Это ж я остановится теперь не могу. Буду бежать вечно.
Сказано – сделано. Помчался Леонид Гермес по бесконечному коридору, и уж не было ему никогда покоя, и с тех пор не видел его никто.
И вот что странно. Ведь еще за минуту до того посетители сине-зеленых сайтов, писатели, поэты, боевые фантасты, фентезисты, толкенистовцы, все обсуждали творчество Леонида Гермеса. Конечно, многие завидовали, зубами скрипели так громко, что от их общего скрипа шло по земле русской некоторое колебание. Однако, как только начал Гермес свой бег по вечному коридору, так вот тут и  раз – как будто и нет нечего. Земля крутится. Люди рождаются, живут, умирают. Фантасты продолжают стучать клавиатурами, что дятлы. Бац, бац, бац. И этот ритм, проникая сквозь барьеры пространственно-временного континуума, попадает в кровь Леонида Гермеса, и тот бежит, подстегиваемый потоками чужого воображения.
Жизнь бежит, Леонид Гермес бежит. Должно быть, все закономерно.  Жена его, придя домой, вдруг забыла, что у нее был муж. В комнате убрала. Пол вымыла. Короны все – что были с Москона, Мосткона, Питеркона, Воронежкона, Магаданкона, Ворлдкона, Киевкона, Химкикона, Клинкона, Вороьевыгорыкона, Выборгкона, и даже – Сколковокона – все их собрала, сложила и отнесла в гараж. Действия ее напоминали движения лунатика.  Вернулась она, села и телевизора – довольная, предовольная.
А Леонид Гермес продолжает двигаться по коридору в никуда, и не будет ему остановки.  А воображения прочих умов подпитывают этот странный, непонятный, нечеловеческий генератор.